Песчинка на ладони.

Глава 1. Перелет.

Всю дорогу Лика дулась и не разговаривала с родителями. Да они особенно и не настаивали. Болтали между собой, не обращая внимания на дочь, съежившуюся на заднем сиденье.

«Я им не нужна, – думала Лика, глядя на два родных затылка, – я вообще никому не нужна, я всем только мешаю».

Накануне дома произошла совершенно безобразная сцена. Лика пинала чемодан, кричала на маму, захлебываясь слезами:

– Не поеду! Не поеду! – вопила она. Мама зажимала уши, страдальчески прикрывала глаза и твердила упорно:

– Нет, поедешь, я сказала!

Лика надеялась до последнего. Они должны были передумать! В самом деле, нельзя же вот так, не считаясь с ее мнением и желанием, не спрашивая у нее, взять, да и отправить в какой-то идиотский лагерь где-то в Турции. Она что – багаж бессловесный? Кукла? Но ведь так не может быть. Не должно так быть! И Лика изо всех сил пыталась доказать родителям их неправоту. Они не реагировали. Вообще весь последний год у них творилось что-то несусветное. Казалось, никто никого не слушает, и каждый старается перекричать остальных. Когда ругались родители, Лика зажимала уши и закрывалась в своей комнате, но стоило, например, маме остаться одной, как она мгновенно переключалась на Лику, и тогда по квартире летали молнии и гремели грозы. К началу лета обстановка накалилась до того, что дома стало невыносимо. Лика не спала по ночам, прислушивалась к родительским голосам, доносившимся из-за двери, и страдала. А потом они вдруг помирились или временно сговорились, кто их знает. Они же не спросили у Лики, как будто она чужая. Нет! Ее просто поставили перед фактом. В один прекрасный день сообщили о том, что им надо побыть вдвоем, у них проблемы, и еще какую-то чепуху, а она – Лика – отправляется в ссылку, то бишь в лагерь… За что? Лика попыталась выяснить: за что? У них проблемы. Но ведь проблемы надо решать всем вместе, разве Лика не их дочь? А если они так не считают, зачем рожали? Она не просилась на свет, между прочим!

Она, естественно, высказала все, что думала. Они только переглянулись и пожали плечами, равнодушно пожали! Они все давно решили! Ясно, Лика им мешает. Она им всю жизнь мешает, вот и хотят отделаться!

Мама, разумеется, бросилась в истерику, папа нахмурил брови и резко выговорил Лике, обозвал неблагодарной эгоисткой. Это она-то эгоистка?! А сами они кто?!

И Лика, конечно же, заявила, что ни в какой лагерь не поедет. Не нужны ей такие насильные благодеяния, за которые еще и благодарить требуется.

И тут ей папа новость выдал, что она поедет как миленькая, потому что они путевки купили на Кубу, так что ее «отдых» в лагере не обсуждается. Вопрос решенный, и точка!

Вот так.

Неделю она, можно сказать, «стояла насмерть».

Они оказались сильнее. Как ни сопротивлялась Лика, утром родители силком затолкали ее в машину, отец бросил в багажник собранный мамой чемодан. Взъерошенная, зареванная, она забилась в угол на заднем сиденье, обхватила себя руками и решила молчать, что бы ни случилось. Ну должны же они были опомниться?!

Не опомнились.

Подкатили к аэропорту, выволокли Лику, повели, как бессловесную животину на веревочке. Лика затравленно озиралась по сторонам, до последнего момента она надеялась сбежать или устроить что-нибудь эдакое, скандал какой-нибудь, что-то, что заставит их передумать и отказаться от затеи отправить ее в этот дурацкий лагерь. Но, как на зло, в голову ничего не приходило, кроме как упасть на аэропортовский пол и закатить истерику. До такой крайности Лика еще не дошла. Она боялась людей, их так много шныряло вокруг: равнодушных, суетливых, отстраненных, холодных, чужих… Ах, если бы она заболела! Такой внезапной страшной болезнью… Нет, не очень страшной, от страшной и помереть недолго, но все-таки достаточно серьезной. Например, поднялась бы у нее высокая температура… С температурой ведь не потащили бы ее в самолет? Или потащили бы? Что должно было случиться, чтобы они отказались от своей поездки на Кубу? А еще лучше, если бы они взяли ее с собой.

Теперь уже поздно, поздно!

Вон тетка стоит с табличкой, а вокруг тусуются такие же несчастные, как и Лика, – такие же лишние и ненужные, сплавляемые родителями подальше от дома. Спрашивается, зачем заводить детей, если они вам не нужны? Охота вам вместе тусоваться – ну и тусуйтесь себе на здоровье, не рожайте никого, не мучайте.

– Ольга Викторовна, здравствуйте! – выпалил отец, и его пальцы еще крепче впились в Ликино запястье, за другую руку с силой дернула мама и сделала «страшные глаза». Лика закусила губу.

– А, здравствуйте, здравствуйте! – скороговоркой проговорила тетка с табличкой. – Вы у нас кто?

Лика взглянула исподлобья, Ольга Викторовна – маленькая, пухленькая женщина, наверное, ровесница мамы. Интересно, а ее дети где? А муж? Она же на работе. Она работает надсмотрщицей за чужими детьми, в то время как свои тоже неизвестно где и с кем… Лика поморщилась.

Между тем Ольга Викторовна сунула какой-то другой тетке табличку, достала из-под мышки папку с бумагами, развернула. Отец назвал фамилию. Втроем они склонились над бумагами.

– Вот наша анкета, – ткнула пальцем мама.

– Отлично, – пробормотала Ольга Викторовна, захлопнула папку и посмотрела на Лику:

– Ну, будем знакомиться? – и протянула руку. – Меня зовут Ольга, я буду вожатой в твоей группе.

Лика хмыкнула и отступила назад, спрятав руки за спину. Еще не хватало!

Мама снова дернула, толкнула вперед. Лика поморщилась.

– Прекрати! – прошипела мама в самое ухо. – Не паясничай!

Ольга Викторовна несколько удивилась, но ее уже отвлекли, прибыли еще какие-то люди, заговорили, полезли сверяться со списками…

Хмурую Лику родители оттащили в сторону, по-прежнему не выпуская ее рук.

– Вы еще пожалеете! – пообещала Лика.

– Ты невыносима! – страдальчески воскликнула мама. – Хоть сейчас не позорь себя и нас перед людьми!

– Ты сама себя позоришь! – огрызнулась Лика.

– Да прекратите же! – не выдержал отец. – Лика, ты ведешь себя так, будто тебя на каторгу посылают! И это вместо благодарности! Родители отправляют тебя в лучший молодежный лагерь! Самый знаменитый! Я в детстве даже мечтать не мог!

– Я тоже, – поддакнула мама.

– Ну и катились бы туда сами! – огрызнулась Лика. – А я не просила!

– По-твоему, мы должны были тебя одну оставить в городе? – удивился отец.

Лика, еле сдерживая слезы, посмотрела на него с немым укором. Он что, правда не понимает? Не понимает, что Лика тоже хочет на Кубу? С ними! А они даже не рассматривают такую возможность! Они и думать не думали о том, чтобы взять ее с собой. Мамочка так и заявила: «Мне необходимо отдохнуть!» То есть дочь надоела ей до такой степени, что она готова сплавить ее куда угодно. Ну да, они часто ругаются, да, мама жалуется на невозможный Ликин характер, да, у нее часто болит голова, и она никогда не говорит спокойно, все время кричит, как будто Лика плохо слышит. Но ведь она сама виновата! И отец тоже. Ему вообще наплевать. Он из-за своей работы вообще ничего не видит и не слышит. Как будто вокруг нет ничего и никого. И оба, отец и мама, заняты только собой. У них даже друзей общих нет. Они и между собой почти не общаются, или молчат, или ссорятся.

Теперь придумали эту поездку на Кубу, чтоб, значит, побыть вдвоем, разобраться, отдохнуть… а Лика? Она не член семьи? Ей не надо разобраться? Может, она тоже хочет найти общий язык, может, она хочет, чтобы отец и мама ее любили, чтобы целовали на ночь, обсуждали с ней какие-то вопросы, выслушали ее, наконец! А вместо этого – лети, доченька, в Турцию! Пусть за тобой чужая тетенька присмотрит, пока мы будем оттягиваться на Кубе. Еще бы! Круто, потом можно хвалиться, мол, наш ребенок получает все самое лучшее! У нас денег полно! Мы такие все продвинутые!

Врут! Врут! Все врут и все время!

– Лика!

Она резко подняла голову. Перед ней стояла Маринка – соседская девчонка. Так, немного знакомая, в одном дворе живут.

– Привет! – Надо же, лицо так и светится, улыбка до ушей. А вырядилась!

– Ты че, тоже летишь? – Маринка сверкала белоснежной улыбкой, сияла золотыми волосами, выглядела, как мамина медная турка после чистки.

Пришлось скривить губы и ответить:

– Угу…

А Маринка уже щебетала с Ликиными родителями:

– Ой, здравствуйте! А я и не знала, что вы Лику отправляете. Здорово!

Родители переглянулись и дружно поздоровались. Подошла Маринкина мама – разодетая и расфуфыренная дама, под стать доченьке. Они сразу же расцеловались с Ликиной мамой и защебетали: «Как это замечательно! Девочки будут вместе… Конечно, конечно, Мариночка присмотрит за Ликой… ах, ах, разумеется!» Фу, слушать противно!

Мама ослабила хватку. Лика потерла руку.

– Супер! – Маринка сразу же вцепилась в нее. – Я весь год мечтала! Прикинь, мне все уши прожужжали этой «Тропиканой». Лучшее место на побережье! Свобода полная!

Она прикрыла глаза и замурлыкала какую-то мелодию. Лика взглянула на нее с недоверием. Чему радуется?

– Ребята! Время! – крикнула Ольга Викторовна.

И вся толпа детей, сопровождающих и родителей, нагруженных багажом, устремилась к регистрационным стойкам.

Мама скользнула губами по Ликиной щеке, отец смотрел в сторону.

– Пока. – Мама слегка толкнула ее в спину, Лика молча шагнула вперед. Вокруг гомонили незнакомые девчонки, парни, их родители. Слышались шутки, последние наставления. Сопровождающие пытались перекричать всех.

Лике стало страшно. Она почувствовала себя беспомощной щепкой в водовороте.

Глава 2. Марина.

Она проснулась с ощущением счастья. Или почувствовала себя счастливой еще во сне, хотя почему же во сне, она и вчера чувствовала себя счастливой. Да-да! Неделю перед отлетом Маринка еще нервничала, временами ее даже лихорадило. Мама говорила, это от возбуждения. Ну, естественно! Как же иначе! Ведь надо было столько всего успеть, купить, собрать. Шутка ли: она летела в другую страну; но дело не в этом, ей и раньше приходилось бывать в других странах, так ведь то с мамой, а теперь – одна. Не то чтобы она уж очень переживала – нет. Просто было немного не по себе. Разумеется, она все продумала, и вообще, она весь год готовилась. Изучила сайт «Тропиканы», прочитала правила, отзывы, пересмотрела множество снимков и видео. Ей все нравилось, чем дальше, тем больше. Она еще не знала, как отнесется к ее идее мама, ходила вокруг и около, исподволь задавала наводящие вопросы… А маме все время некогда, она же вся в работе, на бегу. Шутка ли – быть владелицей сети косметических салонов! Маринка очень гордилась мамой. Она считала себя самостоятельной и вполне справлялась с домашним хозяйством, да что там такого особенного – подумаешь! Она давно привыкла к частым маминым командировкам. И если раньше за ней присматривали мамины подруги, то последние пару лет Маринка ловко отказывалась от такого присмотра, считая себя вполне взрослой. Маринкина бабушка не вмешивалась в ее жизнь, да и жила она довольно далеко. Отец тоже когда-то был, да давно сплыл. Маринка его и не помнила совсем.

Мама – совсем другое дело. Маму Маринка обожала. У них это взаимно. Маринка знала, стоит только попросить – мама сделает. Но все-таки немного опасалась. Как мама посмотрит на то, чтобы отпустить ее одну?

Напрасно волновалась. Очень даже спокойно мама отпустила. «Чего в городе сидеть? Я еще неизвестно когда вырвусь, так что лети, девочка!» И Маринка полетела!

А в аэропорту соседскую девчонку встретила – года на два младше, испуганную, взъерошенную, как желторотый воробьишка, выпавший из гнезда. Маринка сразу же решила взять ее под свое крылышко, она и родителям Лики пообещала. Может, сгоряча, но, во-первых, девчонку стало жалко, во-вторых, Лика все-таки своя, а мало ли как там еще сложится…

Но пока все складывалось великолепно! Прекрасно, восхитительно, чудесно!

Наверное, поэтому она проснулась счастливой, легко спрыгнула с кровати и, раздвинув шторы, выглянула в окно:

– Супер!

Повернула голову, взглянула на соседку, свернувшуюся калачиком на своей кровати.

– Ликусь! Вставай! – пропела. Но та никак не отреагировала. Маринка, продолжая напевать, подошла к ней, потрясла за плечо.

– Я не пойду, – заявила Лика, отворачиваясь к стене.

– Да ладно, – Маринка решила не отставать, – я тоже не выспалась, но надо же хоть разок попробовать, что они дают на завтрак.

– Плевала я на их завтрак. – Лика натянула простынь на голову. – Отстань, а?

В номер постучали:

– Девчонки, доброе утро, – донеслось из-за двери, – у нас подъем.

– Ольга, мы идем! – весело отозвалась Маринка.

– Достали, – проворчала Лика, но вставать и не подумала.

Маринка пребывала в радужном настроении. В окно било южное солнце, номер ей сразу понравился. Вчера она толком не успела обжиться, вещи валялись повсюду. Надо бы повесить их в шкаф, но некогда. Маринка плюхнулась на кровать и рассмеялась:

– Хватит кукситься, – посоветовала она Лике, – ты и вчера весь день недовольная была, и сегодня. Болит что-нибудь?

– Ничего…

Маринка вскочила:

– Вот что, я пока умоюсь, а ты поднимайся, о'кей?

Лика повернула к ней взлохмаченную голову, сверкнула глазами:

– Я же попросила, отстань!

Маринка пожала плечами: психует чего-то… По дому скучает? Она же еще маленькая – всего четырнадцать, а Маринке – почти шестнадцать. К тому же ее просили присматривать за Ликой, кто же знал, что она такая злюка. И молчит все время. Возись теперь с ней… Вчера еще вроде ничего была, соглашалась со всем. Только вечером закапризничала, когда на берегу сидели со свечкой, отказалась говорить, вскочила, ушла в номер, потом сказала, что устала. Ну, бывает, день тяжелый, перелет, смена климата и все такое. Даже в море не купалась. И знакомиться ни с кем не стала.

Зато Маринка не теряла времени даром. Вместе с другими девчонками из отряда обежала окрестности, все осмотрела, ну, не все, конечно, лагерь-то огромный! В сезон принимает больше тысячи человек! И чего тут только нет! И бассейны, и кафе, и всякие площадки, беседки, дискотеки. И море, море, море!!! Пляж шикарный! Не зря Маринка набрала купальников! Аж пять штук! И все новенькие! Будет в чем покрасоваться. В отряде их пока семнадцать человек, но Ольга сказала, что еще приедут. Девчонки вроде нормальные. Почти все Маринкины ровесницы или чуть старше. Лика, наверное, самая маленькая. Может, она комплексует? Парни тоже ничего, жаль только, никого интересного.

Маринка поплескалась под душем, обернулась полотенцем, вышла, напевая, взглянула на кровать. Лика по-прежнему лежала в позе эмбриона, закутавшись в простыню, как в кокон.

– Ликусь, – Маринка присела на краешек, прикоснулась к Ликиному плечу, – ты чего, милый?

Та не пошевелилась, сделала вид, что спит.

– Ну ладно. – Маринка решительно встала. – Не хочешь, как хочешь. Тебе принести чего-нибудь?

Опять молчание.

Маринка вздохнула. В дверь снова постучали.

– Да иду я! – крикнула Маринка.

Натянула первые попавшиеся шорты, топик, собрала волосы в хвост, времени на красоту совсем не осталось. Неправильно это!

– Если надумаешь, приходи, – сказала напоследок, – столовая знаешь где. – И вышла, тихонько прикрыв дверь.

На завтраке все были сонные, включая и руководителей. «Ага, небось всю ночь отмечали», – подумала Маринка, усмехаясь.

– С вами все понятно, – пошутила вожатая, оглядывая пустующие места за столами. – На зарядку вышли три калеки, на завтрак добрели еще несколько.

– Еще и зарядка?! – удивился кто-то. – Мы че, детишки?

Вокруг засмеялись.

– Народ, спокойно, – остановила вожатая. – Мы ваши анкеты читали и обо всех пожеланиях ваших и родительских знаем.

– Ну вот…

– Главное, не напрягаться!

– А экскурсии будут?

– А почему отбой так рано?!

– Мы сюда отдыхать приехали!

Пока они препирались, Маринка быстренько соорудила несколько бутербродов для Лики, не оставлять же соседку голодной.

Она уже собиралась покинуть столовую, как к ней подошла вожатая:

– Марина, задержись на секунду…

Она остановилась, взглянула снисходительно, сверху вниз, вожатая ростом не вышла.

– Как там Лика? – спросила Ольга.

Марина пожала плечами:

– Спит…

– У нее все нормально?

– Не знаю, вроде нормально…

– Ладно, иди… Чуть попозже поговорим, мне еще новеньких встречать. Соберемся у бассейна в беседке, – напомнила напоследок.

Маринка пожала плечами: надо, так надо… к тому же интересно посмотреть на новеньких. А пока – у нее есть время, чтобы привести себя в порядок.

В номере она застала хмурую Лику, сидящую на разобранной постели. Она явно пыталась кому-то дозвониться, но, едва заметив Маринку, тут же сунула телефон под подушку. Ого! А не пахнет ли здесь несчастной любовью?

– Привет, – Маринка широко улыбнулась и протянула Лике сверток, – вот твой завтрак. Я не знаю, что ты любишь, поэтому собрала, что было. Кстати, кормят суперски.

– Спасибо, – Лика покосилась на бутерброды.

– Наша Оленька попросила появиться у бассейна, – сообщила Маринка. – Новенькие прибудут, познакомимся, то да се…

– Мне не интересно, – буркнула Лика.

– Лик, ты что в самом деле? – удивилась Маринка. – Я понимаю, может, у тебя настроения нет, но хоть на воздух выйди, окунись в море, там такая красота! – Маринка мечтательно прикрыла глаза. – Вода – теплющая! Сказка!

– А мы разве не по свистку купаемся? – ехидно переспросила Лика.

– По свистку? – удивилась Маринка. – Нет вроде. Тут народ в основном взрослый, в няньках не нуждается. Я во всяком случае.

– А эти наши, воспитатели? – недоверчиво уточнила Лика.

– Нормальные, – ответила Маринка, – меня еще никто не напрягал.

– Конечно…

Лика поджала ноги и, обхватив колени руками, уставилась в одну точку, в правом углу у окна. Маринке показалось, или у нее были заплаканные глаза… Странная девчонка.

Маринка достала из чемодана косметичку, специальное зеркало и устроилась у стола. Надо было срочно привести в порядок маникюр, «сделать лицо», как говорит мама, а она знает, о чем говорит, и уложить волосы.

Пока она занималась собой, Лика не проронила ни слова. Молча передвигалась по комнате, что-то делала или не делала. Во всяком случае, Маринка так увлеклась, что перестала ее замечать.

Потом пришли девчонки из соседней комнаты – Настя и Аленка. И… Маринке стало вовсе не до Ликиного настроения.

Но к бассейну ее все-таки удалось вытащить. Втроем уговорили кое-как.

Глава 3. Явление героев.

Все утро Лика пыталась дозвониться до родителей. Но телефон равнодушно сообщал «абонент временно недоступен, попробуйте позвонить позднее».

«Улетели!».

Другого объяснения Лика не находила. Они улетели, не потрудившись сообщить ей. Она не знала, на какое число у них билеты, не спросила почему-то, не до того было. Ждала, вот одумаются, позвонят, поинтересуются, как добралась, не скучает ли, нравится ли ей. Да как тут может нравиться!? Жуткое место! Пекло, заполненное полуголыми орущими подростками, кипящие котлы бассейнов, муки по свистку чертей-вожатых. Назойливое внимание Маринки. И чего она лезет со своими вопросами и своим сочувствием?! Можно подумать, ее на самом деле интересует Ликино состояние. Вчера вечером вожатая собрала их на берегу, расселись кругом, она зажгла свечку, велела передавать друг другу и рассказывать о себе. Пока свечка медленно плыла, приближаясь, Лика с ужасом представила себе, как она расскажет незнакомым парням и девчонкам о том, что ее бросили родители. Как они за ее спиной купили путевку, оформили документы, даже не посоветовавшись. Поставили перед фактом, да еще и требовали от нее проявления радости!

Огонек свечки двигался по кругу. Замирал в чьих-то ладонях, освещал лица, ребята что-то говорили, Лика видела, как у них шевелились губы, но она совершенно не слышала их. Чем ближе свечка, тем сильнее страх, тем громче стучит сердце, и горло сжимается от подступающих слез.

– Лика?

Она вскочила и побежала прочь. Быстрее, быстрее! Влетела в корпус, бросилась в номер, хлопнула дверью, упала на кровать, закрыла голову подушкой.

«Оставьте меня в покое, просто оставьте в покое…» – шептала. Куда там! Маринка прибежала следом. Набросилась с вопросами – что да как? От нее удалось избавиться, наврав об усталости и головной боли. Она махнула пышным хвостом и унеслась развлекаться, а Лика проревела в подушку и сама не заметила, как уснула. Утром приставучая Маринка снова завела свою песню: идем на завтрак да идем на завтрак. Хотелось запустить в нее чем-нибудь, чтобы заткнулась, но приходилось сдерживаться, а то потом воплей не оберешься. Набегут, будут ахать, охать и воспитывать. Кое-как избавилась от нее. Еще теплилась надежда, вдруг позвонят родители, вдруг вспомнят о ней, посочувствуют, заберут отсюда.

Но Маринка ушла, Лика терзала телефон в течение часа, надежда таяла, и в конце концов от нее ничего не осталось.

Лика снова рыдала, захлебывалась горькими слезами, промочила подушку насквозь. Все бесполезно. Никто не придет, не спасет, не поможет. Что же делать? Как жить дальше? Впереди долгие двадцать дней кошмара, страшного сна под названием «Тропикана». А что, если этот кошмар никогда не кончится? Она представила себе череду бесконечных дней, а потом еще, и еще… Нет, невыносимо!

В разгар переживаний вернулась Маринка с бутербродами. Заботливая, чтоб ее! Ведь не просила же!

И чего она веселая такая? Неужели ей тут нравится? Она что, добровольно согласилась поехать? Великолепная мамочка наврала ей что-то весьма убедительное, обманула бедную дурочку…

Они все здесь ненормальные!

И в покое ее не оставят!

Пока Маринка красилась, пришли еще две, такие же, раскрашенные и веселые. Втроем насели, Лика устала сопротивляться, доводы кончились. Пришлось подчиниться и пойти с ними.

И еще мелькнула мысль: у родителей должен быть телефон вожатой, вдруг они ей звонили? Неужели придется унижаться и спрашивать: «Ольга Викторовна, скажите, пожалуйста, мои мама и папа вам не звонили? А то я переживаю…» Ага, еще слезу пустить… Фу!

У бассейна было шумно. То и дело кто-то с визгом или криком прыгал в воду, поднимая тучу брызг. Народу – не протолкнуться! Лика с опаской посматривала на кишащий народом бассейн, загорелые и не очень тела, тела, тела. Хохот, всплески, кто-то с кем-то толкался, обнимались, целовались, разговаривали, переругивались. От людей рябило в глазах. Чужая веселость пугала и раздражала одновременно. Лика осторожно обошла бассейн стороной. В беседке было потише. Лика снова увидела почти всех, с кем прилетела сюда. Насчитала семнадцать человек. Маринка говорила, что должны еще приехать.

Вожатая как раз что-то такое объясняла. Ну и пусть. Лике до этого нет дела. Она не с ними, она отдельно.

Интересно, а что это все такие довольные? Нашли чему радоваться! Не понимают, что их сюда в ссылку отправили? Моря не видели? Так и шли бы на море, нет, они всей толпой в лягушатнике плещутся. Друг перед другом купальнички демонстрируют, у кого розовее… Смотреть противно!

Лика прикрыла глаза и для верности отвернулась.

– Лик, тебе не жарко? – спросила одна из девчонок.

Лика съежилась, прихватила длинные рукава кофты пальцами, натянула так, чтобы закрыли кисти, взглянула исподлобья:

– Нет, мне холодно.

У девчонки улыбка сползла с губ:

– А-а, – протянула она.

– Бэ-э, – передразнила Лика.

Вокруг захихикали:

– У нас овечка появилась.

Лика вспыхнула, хотела было убежать, но не успела.

– Ой, смотрите-ка! – воскликнула соседка Маринка с восхищением.

И все, конечно же, как один повернулись в ту сторону, куда она смотрела, и Лика невольно повернулась и увидела.

Они шагали по аллее. Как в кино! Их было пятеро. И все как на подбор. Высокие, почти одного роста, только крайний справа подкачал. Зато тот шатен, что слева! О! Сердце сладко замерло в Ликиной груди.

– Вау, – шептались девчонки. А парни напряженно молчали. И было из-за чего напрягаться и вздыхать. Лика тоже вздохнула, мысленно, про себя.

– Кажется, наши, – произнесла вожатая.

– Неужели? – томно пропела Маринка.

Вожатая вышла из беседки навстречу великолепной пятерке.

– Новенькие? – услышала Лика, она все еще не могла оторвать глаз от парней.

Парни окружили Ольгу Викторовну, закрыли ее. Теперь Лика могла видеть только их спины, да еще слышались их баски и голосок вожатой. Наконец вожатая позвала парней в беседку. Лика поспешно опустила глаза. У нее сбилось дыхание, и колени дрожали. С чего бы это?

Она боялась поднять голову, боялась взглянуть на них вблизи. Особенно на него…

– Так, давайте знакомиться, – предложила вожатая. – Значит, меня вы уже знаете, и давайте без лишних церемоний, зовите Ольгой.

– Я Артур.

– Серега.

– Прохор.

– Глеб.

– Влад.

Начался обмен рукопожатиями, сыпались имена. Лика забилась в угол, в общем ликовании она не участвовала. Все равно ничего не светит. Хоть она и расслышала имена, но не разобралась, кого как зовут.

– А это кто тут у нас? – Она вздрогнула, потому что его лицо оказалось совсем близко. Он склонился к ней, смотрел чуть насмешливо, волнистая челка упала на глаза, он небрежно смахнул ее назад. – Кто тебя обидел, детка? – переспросил чуть удивленно.

– Я тебе не детка! – огрызнулась она, не успев прикусить язык. Кровь мгновенно прилила к щекам. Лика отвернулась.

– Извини, колючка.

– Это наша Лика, и она сегодня не в настроении, – наперебой щебетали девчонки. «Вот дуры гламурные!» – со злостью думала Лика. А он уже не обращал на нее внимания, уже забыл, уже растворился среди себе подобных.

Ну и пусть! Тоже мне – принц нашелся!

– Ребята, ребята, – взывала вожатая, – сейчас мы вас поселим, вы немного отдохнете и как раз успеете на обед.

– Я бы пожрал, – заметил блондин из вновь прибывших.

– Все бы тебе жрать!

– Господа, следите за речью, что такое! – шутливо возмутился тот, что пониже ростом. Он был самым элегантным из всех, черная рубашка, брюки, туфли, даже шляпа имелась. В руках у него оказалась камера. – Ольга, мы с вашего позволения снимем этот волнующий момент нашего прибытия.

Вожатая рассмеялась:

– Да пожалуйста!

– Артур, сбацай речь. – Блондин забрал у него камеру, вся пятерка направилась к бассейну. Лика немного расслабилась, теперь она могла безбоязненно наблюдать за парнями.

– Да не вопрос, Серый, – с достоинством ответил Артур.

Элегантный коротышка устроил у бассейна настоящее представление, он кривлялся, выкрикивал что-то, переключил на себя внимание всех окружающих и, в довершение ко всему свалился в воду прямо в модных шмотках. Все так и ахнули, но это сначала, от неожиданности, потом, конечно, заржали хором. А за Артуром в бассейн попрыгали и остальные.

И снова визг, крик, шум, хохот.

В какой-то момент Лика потеряла из виду своего шатена. «Как же его зовут? – думала она, пытаясь разглядеть его мокрую голову среди десятков других. – Влад? Прохор? Или Глеб? Нет, скорее он Прохор, редкое имя, ни разу не встречала… А Глеб? Тоже красиво…» Она поймала себя на мысли, что смотрит на резвящихся парней с тайной завистью, и сразу же одернула себя. Ее это не касается! И еще слово «детка», резанувшее по самолюбию.

Артура быстро выволокли из бассейна.

– На первый раз прощаю, – пообещала вожатая, – но если еще раз замечу – штраф!

«Штрафы какие-то выдумали! Только бы деньги драть», – с неприязнью думала Лика. Она не читала правила и ничего не знала ни о распорядке дня, ни о том, что запрещено делать, вообще ни о чем.

Вчера вожатая что-то такое рассказывала, предупреждала, но Лика пропустила мимо ушей. Только когда вожатая упомянула о депортации, Лика навострила ушки. Слово-то какое – депортация! Строгое. Серьезное слово. Что оно подразумевает? Насколько Лике было известно, депортировали всяких там шпионов, дипломатов проштрафившихся и им подобных деятелей. Как оказалось, к отдыхающим подросткам могли применить именно эту санкцию. Хм, это уже интересно… а за что? Ну так… чисто теоретически… Что надо натворить, чтобы тебя выдворили, то бишь отправили домой первым же рейсом? У кого бы узнать?

Лика потихоньку сбежала в номер, нашла у Маринки памятку и до обеда изучала правила поведения на территории лагеря.

Глава 4. Великолепная пятерка.

Они расселились в двух смежных номерах, как и было задумано. Артур и Серега с Прохором, Глеб и Влад – через стенку.

– Старожилам – почет и уважуха, – заметил Серега, разваливаясь на кровати.

– А то! – поддержал его Артур, стягивая мокрую одежду. – Проха, – окликнул он, – ты как насчет модераторства?

– Можно, – откликнулся Прохор, заталкивая рюкзак в шкаф.

– Оно вам надо? – лениво переспросил Серега.

Прохор пожал плечами:

– Почему бы и нет? Меня еще в прошлом году звали.

– Не, напряги – на фиг! – Серега лег на спину, закинул руки за голову. – Годится, – кивнул удовлетворенно.

Прохор усмехнулся. Он приехал в лагерь уже в четвертый раз. Его друг и одноклассник Артур, как и Серега, – в третий. С Владом и Глебом они познакомились в прошлом году.

Так что «Тропикану» Проха и его товарищи знали как свои пять пальцев. В прошлом году Прохора, как самого активного и ответственного, уже приглашали в совет лагеря, но он от должности модератора отказался. По жизни не любил выставляться. И в школе тоже: сколько раз его пытались продвинуть во всякие советы, но Прохор упорно избегал публичности. Просили принять участие в каком-нибудь мероприятии – пожалуйста! Помочь – ради бога! Но управлять, указывать, заседать, светиться – увольте!

Но в этом году он решил изменить своим принципам. Появились причины. Дело в том, что у них с Серегой возникла идея – снять кино о «Тропикане». Не на пустом месте, конечно. Сереге родители подарили приличную камеру, и приятели во время учебного года почти все свободное время посвящали видеосъемке. Проштудировали множество пособий и специализированных журналов, записались на курсы и осенью должны были представить свою работу на суд компетентного жюри. Если их кино пройдет отборочные туры, то, возможно, попадет на фестиваль юношеских фильмов. За это стоило побороться!

Условия участия в конкурсе были самые демократичные, снимать можно было все, что душе угодно, хоть про любовь, хоть про войну. Поэтому Прохор сразу же предложил Сереге сделать такой репортажный фильм о «Тропикане». Сереге вроде бы идея понравилась. Решили, на месте разберутся со сценарием и всем остальным.

И Прохор, чтобы облегчить им с Серегой условия работы, решил взвалить на себя модераторство. Хотя Серега и не одобрял его решения. Он считал, что Проха погрязнет в общественных делах, и у него не будет времени на главное – на кино.

– Наоборот, – убеждал его Прохор, – модератору гораздо легче все организовать и договориться с администрацией и вожатыми. Мало ли какие у нас возникнут вопросы.

Он заранее списался с руководством, рассказал об их с Серегой идее, прислал наброски сценария.

Идею одобрили и обещали всяческое содействие. Дело оставалось за малым – снять фильм. Обязанности распределились сами собой. Прохор – режиссер и сценарист по совместительству, Серега – оператор. Артура тоже привлекли в качестве «говорящей головы» или ведущего, потому что у него язык подвешен и камеры не боится.

Собственно, работа уже началась, процесс пошел. Сюжет простой – в молодежный лагерь прибывают пятеро друзей и отрываются по-полной. Хотелось чего-то такого, полуигрового, полудокументального. Планы громоздились один на другой. Да еще и с Серегой не была выработана единая концепция, так сказать. Один – одно, другой – другое.

Прохор вздохнул, вспомнил, что не достал из рюкзака шорты и майку, негромко выругался, выволок рюкзак из шкафа и начал потрошить, вываливая из него с таким трудом уложенные вещи.

В номер ввалились Влад и Глеб. Серега тут же заорал: «Стучаться надо! Вдруг я голый!».

– Вообще-то, голый – я, – напомнил Артур.

– Тем более! – Серега захохотал, остальные подхватили.

Прохор смотрел на своих друзей и вспоминал, как приехал сюда впервые, когда ему было двенадцать. Все было в новинку и казалось невероятным приключением, в духе любимых фильмов про пиратов. Они и группу свою так назвали – «Пираты». Из воды не вылезали, все время выдумывали какие-то новые игры, причем Прохор все время был главным заводилой. Доставалось ему, конечно, от вожатых… Прохор усмехнулся, дело прошлое. Теперь он человек взрослый и солидный. В прошлом году взяться за модераторство ему помешали обстоятельства, если можно так сказать. А попросту – Прохор влюбился в девчонку из другого отряда, а она на него – ноль внимания. Пришлось изобретать головокружительные трюки, чтобы только заметила, повернула в его сторону свою белокурую головку, взмахнула ресницами. Прохор в бассейн нырял всеми возможными и невозможными способами: и сальто крутил, и ласточкой, и спиной, и боком, и как только не изгалялся. На дискотеках зажигал, участвовал во всех соревнованиях и даже выигрывал. Пел, плясал, играл в спектакле. В конце смены он превратился в настоящую звезду. Девчонки толпами за ним ходили. Но только не она. Она, как оказалось, вздыхала по Сереге. Записки ему писала, приглашала танцевать, свидания назначала. А этот придурок даже не понял ничего.

Вот разберись с этими девчонками! Что им надо? Человек, можно сказать, из кожи вон лез, только чтобы заслужить ее улыбку. А она!

Ладно, дело прошлое. Давно все прошло и быльем поросло. Да и не стоила она того, потом общался с ней ВКонтакте «тюсечки-пусечки», картинки с котятами, глазастые парочки из анимешек, охи-вздохи по поводу каких-то вампиров… Нет, спасибо, у него и в классе этого добра навалом. После того как остыл, встречался еще с двумя, не одновременно, по очереди. Только они какие-то одинаковые оказались. Капризы, игры в молчанку, надутые губы, опоздания, болтовня по телефону, дурацкие эсэмэски с сердечками и смайликами, повсюду стекляшки блестящие – «стразики», сладкие духи, раскрашенные лица… неужели они все такие? Нет, не может быть.

– Проха, ты че тупишь!? – вывел его из задумчивости Серегин голос.

– Да так, детство вспомнил, – усмехнулся Прохор.

– Хватит вспоминать, айда похаваем.

Глава 5. Попытка бунта.

– Как тебе новенькие?

– Зачетные такие!

– Сереженька такой красавчик!

– Милашка! Блондинчик!

– Мне блондины не очень…

– А мне Артур понравился, забавный, правда?

– А вы видели, какие у Прошеньки глаза!?

– Ой, Прошенька красавец!

Их голоса раздражали ужасно! Лика страдальчески вздохнула и отвернулась к стене.

– Лика, Лик, а тебе кто нравится?

«Вот пристали!».

– Никто! – выпалила в сердцах.

– Отстаньте от нее, она еще маленькая, – засмеялась Маринка. Девчонки захихикали.

– Зато вы очень взрослые! – огрызнулась Лика.

– Что ты на всех бросаешься? – удивилась Настя. – Если у тебя плохое настроение, это еще не повод портить его другим.

– Не твое дело! Я к тебе не лезу, и ты не лезь!

– Нужна ты мне… – пробормотала Настя.

Лика услышала, как Маринка что-то шепнула, и девчонки замолчали. Ну и прекрасно!

– Лика, мы на обед, ты идешь? – спросила Маринка.

– Идите, я потом…

В ответ – тишина. Потоптались молча и вышли. Вот и прекрасно! Пусть бегут, пусть строят глазки этим новеньким. И сразу же почему-то представилась картинка: закат над морем, на его фоне прильнувшие друг к другу парень и девушка, парень подозрительно похож на Прохора, а девушка… Лике безумно захотелось быть на месте девушки, но вместо себя в объятиях Прохора Лика обнаружила пышноволосую Маринку. Стало еще хуже, чем было.

Лика схватила телефон: ни звонков, ни сообщений.

Она всхлипнула и упала на кровать.

А что, если объявить голодовку? Если она откажется от пищи, то руководство обязано будет сообщить ее родителям, и тогда ее депортируют? А может, для верности стоит испортить какое-нибудь имущество? Но какое? Разбить посуду? Нет, пожалуй, недостаточно. Устроить пожар? Хм, заманчиво… Жалко, нет спичек, и зажигалки тоже нет. Спросить у кого-нибудь? Есть же тут курящие. Парни наверняка курят. К примеру, Прохор? Интересно, он курит?

Лика представила, как она подходит к Прохору и спрашивает: «Нет ли у тебя зажигалки?» А он в ответ: «Тебе зачем, детка?».

А она: «Хочу пожар устроить!».

Не поверит. Еще и издеваться начнет: «Курить вредно! А ну-ка, отдай дяде сигареты!».

Дверь в комнату приоткрылась. Лика вздрогнула и резко села на кровати.

– Лика, ты почему обедать не идешь? – спросила вожатая.

– Я? Э-э… я уже иду.

– Так пойдем, – вожатая улыбнулась.

«О нет! сейчас начнутся душещипательные разговоры!» – испугалась Лика, хотелось ответить «закрой дверь с той стороны!» Но она не решилась, хотя, возможно, попробовать стоило, интересно, за хамство руководству могут депортировать?

– Я не хочу есть, – заявила с вызовом.

Вожатая даже не моргнула:

– Да, жарко сегодня, с непривычки, конечно, о еде думать не хочется. Ты ведь уже была на море раньше?

– Ну, была, – нехотя ответила Лика.

– Твоя мама говорила, что ты довольно легко проходишь акклиматизацию.

Лика хмыкнула. Надо же, «Мама говорила!».

– Я просто не хочу есть, – еле сдерживаясь, повторила она, – и вы не можете меня заставлять!

Вожатая, вместо того чтобы уйти, хлопнув дверью, вошла в номер и присела рядом:

– Заставлять тебя я не могу и не хочу. А вот узнать, все ли у тебя в порядке, я просто обязана.

И она приложила ладонь к Ликиному лбу. Проверяла, нет ли температуры.

– Ага, вы за меня отвечаете, и все такое, – Лика насмешливо скривила губы и мотнула головой, чтобы сбросить чужую ладонь со лба.

– Угадала, – спокойно согласилась Ольга.

– Еще бы, вам за это деньги платят!

– Конечно, ведь это моя работа.

– Быть в няньках у чужих детишек?

– Няньки нужны младенцам, ты видишь здесь младенцев?

– Да как ни назови, – отрезала Лика, – суть не меняется.

Ольга не обиделась, а рассмеялась:

– Тебя послушать, так выходит, если человек выбрал профессию педагога, то он лузер.

– Да мне-то что? – Лика подчеркнуто равнодушно пожала плечами. – Вы сами сказали, – добавила она мстительно.

– Вот-вот, – развеселилась Ольга, – давайте устроим праздник непослушания, то бишь самоуправления. Долой взрослых лузеров, считающих себя крутыми педагогами!

Лика покосилась недоверчиво, с ума она, что ли, сошла? От жары крыша поехала? Нет, не похоже вроде.

– Устраивайте, что хотите, – ответила.

– Не нравится тебе здесь? – неожиданно спросила Ольга.

– Не нравится!

– Вот, теперь все встало на свои места. – Ольга поднялась. – У тебя два варианта: испортить себе отдых окончательно, то есть целый месяц без малого страдать, закрывшись в номере, или позвонить родителям и потребовать немедленной отправки домой. И страдать уже дома. Какой предпочитаешь?

– Никакой! – выкрикнула Лика. – Почему это я непременно должна страдать?

Ольга пожала плечами:

– Этого я не знаю, наверное, потому, что тебе нравится быть несчастной.

– Неправда!

– Разве? – она удивленно приподняла брови.

– Вы меня не знаете, вы ничего не понимаете! – К горлу подступили предательски слезы, не хватало еще разреветься перед этой теткой. Лика зажала рот рукой и отвернулась. Сама виновата, не надо было с ней разговаривать.

– Извини, я не хотела тебя обидеть.

Лика отмахнулась:

– Вы не можете меня обидеть, – ответила.

Ольга направилась к выходу, у дверей задержалась, обернулась:

– Как родители? Долетели нормально? Они ведь на Кубе, кажется?

Лика задрожала, она больше не смогла сдерживаться, слезы полились по щекам, закапали с подбородка.

– Лика? – окликнула Ольга.

Она не ответила, не смогла. Упала головой в подушку. «Уйди, уйди отсюда! Как же ты меня достала!».

Не ушла. Уселась на краешке кровати, гладила по голове, молчала. И Лика молчала. Сначала ревела, потом злилась. На себя злилась, потому что ей хотелось, чтобы Ольга тут с ней оставалась и продолжала гладить по голове.

Так и молчали, пока девчонки не ввалились. Хихикающие, болтающие. Увидели, замялись, Настя с Аленкой сразу к себе убежали. А Маринка на тумбочку выложила пирожные и фрукты.

– Обед кончился, мы вот тут собрали…

– Спасибо, Мариша, вы молодчинки, – поблагодарила Ольга.

Она поднялась:

– Пойду, пожалуй…

Глава 6. Снимается кино!

^Да, с соседкой не повезло. Но кто же знал, что Лика окажется такой букой и злюкой. Непонятно, зачем ехала в лагерь? И, главное, если ей что-то не нравится, почему не скажет, не поделится? Маринка же к ней со всей душой, сразу под свое крылышко взяла, поселила с собой в один номер, и так, и сяк, только что качучу перед ней не пляшет. Оправдывает ее перед девчонками. Устала уже! Что за капризы, в самом деле, ведь не маленькая! Чего на людей бросается? И как себя с ней вести?

Во время обеда девчонки пристали: «Что ты с ней возишься? Она же дикая какая-то, вести себя не умеет!» Пришлось защищать, объяснять: «Что же делать, я ее родителям пообещала присматривать, вообще-то она нормальная, сама не знаю, что с ней случилось…».

Конечно, предположения посыпались: «Заболела? Месячные? Может, влюбилась? Или поссорилась с парнем перед отъездом, а он теперь не звонит». Сидели, гадали, да толку! От Лики слова лишнего не добьешься.

– А давайте сейчас пойдем к ней и спросим, – предложила Настя.

– Да, пусть объяснит свое поведение, – поддакнула Аленка.

Маринка ужасно не любила всякие разборки. В школе надоели, неужели и тут придется выяснять отношения. Но девчонки правы, надо всем вместе пойти и поговорить. Им здесь жить почти месяц, если Лика будет продолжать всех игнорировать и капризничать, то придется поставить ее на место.

Настроенные весьма воинственно, девчонки отправились в свой корпус. Но в номере застали не только Лику, но и вожатую. Настя с Аленкой почему-то смутились и убежали. И Ольга почти сразу собралась уходить. Маринка в растерянности села на кровать: и что ей теперь делать?

– Кстати, Мариш, чуть не забыла, – уже в дверях обратилась к ней Ольга, – ты хотела что-то в сейф положить?

– Я? – удивленно переспросила Маринка и уставилась на вожатую, а та чуть заметно подмигнула и повела подбородком, приглашая с собой. – А! Да! – всполошилась Маринка и схватила с тумбочки сумочку. – Вот, тут у меня… – Она не смогла сразу придумать, что там у нее такое важное, просто вышла следом за Ольгой.

– Мариш, я с тобой поговорить хотела…

– Это насчет Лики, да? – переспросила Маринка. – Ну вы же сами видите. – Маринка развела руками.

– Вижу, и прошу тебя, будь с ней помягче.

– Я и так…

Ольга взглянула внимательно:

– И девчонок попроси.

– Конечно, – Маринка совсем растерялась. – А вы что-нибудь знаете?

– Догадываюсь, – уклончиво ответила вожатая. – Но мы ведь не будем с тобой это обсуждать, да?

Маринка энергично тряхнула головой:

– Не будем!

– Вот и хорошо. Я рада, что мы друг друга поняли.

Маринка вернулась в комнату несколько растерянная. Странный разговор. Неужели Ольга думала, что Маринка сама не понимает… И сразу же она вспомнила, как совсем недавно договаривалась с девчонками о том, чтобы поставить Лику на место. Да, как-то неудобно получилось, выходит, вожатая что-то такое предчувствовала?

Маринка с опаской заглянула в комнату. Лика сидела на кровати, поджав ногу, и поедала пирожное вприкуску с бананом.

– Приятного аппетита.

Лика кивнула:

– Спасибо…

– Зря ты на обед не пошла, тут вкусно кормят.

– Да, мне Ольга говорила.

Маринка вздохнула, придумывая, как бы поддержать разговор:

– Тебе хорошо, вон какая худенькая, можешь есть все, что захочешь. А мне вечно приходится на диете сидеть, – пожаловалась она.

Лика покосилась, быстро отвела взгляд:

– Ты нормальная.

Маринка воодушевилась:

– Да что ты! Если я расслаблюсь, знаешь, как разжирею!

Лика недоверчиво хмыкнула.

– Ну, это неважно, – отмахнулась Маринка. – Тут такая новость, оказывается, парни, которые сегодня приехали, они хотят кино снимать. В смысле, уже начали. Они давно решили, специально готовились. Ты же видела, у бассейна, да?

– Угу…

– Так вот! – Маринка заторопилась, подалась вперед, заговорила быстро, сбиваясь: – Они предложили, чтобы все участвовали, вся наша группа. Здорово, правда? А перед отъездом мы это кино покажем всему лагерю. И у каждого из нас память останется. А еще, скорее всего, Прохор будет модератором, его уже звали, потому что он четвертый раз приезжает, все и всех тут знает.

– Модератором? – переспросила Лика.

– Ну да, тут такие правила, по принципу социальных сетей, в состав руководства лагеря входят не только вожатые, но и мы, точнее наши представители.

– А-а-а, – довольно равнодушно протянула Лика. – Демократия, – она усмехнулась. – Ерунда все это.

– Почему? – удивилась Маринка. – Ты не веришь? А зря. Тут правда здорово. Каждый день дискотеки, анимация всякая, экскурсии, и в город повезут в клубы. Я так мечтала об этом лагере! – воскликнула она.

– Поздравляю, твоя мечта сбылась, – Лика скривила губы в усмешке.

Маринка осеклась, подумала и осторожно спросила:

– А тебе здесь совсем не нравится?

– Нет.

– А зачем же ты приехала? – совсем тихо произнесла она.

– Была бы моя воля, не приехала бы! – отрезала Лика.

Маринка смутилась:

– Тебя что, силком, что ли, сюда отправили?

– Не верится?

– Ну… не знаю… – Маринка вспомнила аэропорт, Ликиных родителей, их напряженные лица, и саму Лику, хмурую, не поднимающую головы. Выходит, это они ее так наказали, что ли? Ссылку такую устроили? Ничего себе! Кому-то за величайшее счастье, а кому-то – пытка.

– Так ты с родителями поссорилась? – не сдержалась Маринка. – Ой, извини, я не в свое дело лезу…

– Это они со мной поссорились. На Кубу укатили, а меня – сюда. – Лика отвернулась и шумно вздохнула.

– Понятно, – произнесла Маринка, хотя ничего ей не было понятно. – А ты с ними хотела, что ли?

– Хотела…

– И ты им говорила об этом?

Лика вскочила, пробежалась по комнате:

– Думаешь, им интересно мое мнение?! Как же! Разбежалась! Да я до последнего дня ничего не знала. Меня перед фактом поставили. «Мы купили путевку, благодари и радуйся», – передразнила она кого-то из родителей.

Маринка смотрела на нее с испугом и недоумением.

– А знаешь, я бы на твоем месте обрадовалась, – сказала она, – если такое дело, пусть едут куда хотят. Хоть отдохнешь от них.

Лика замерла у окна, стояла спиной к Маринке, смотрела куда-то, молчала.

– Так обидно, – призналась наконец.

И Маринка поверила. Лике действительно было больно и обидно. Из-за родителей, из-за того, что не посоветовались, бросили одну, уехали. Лике было все равно, где она находится, она не замечала ничего вокруг, а если и замечала, то только раздражалась. Да, проблемка!

– Конечно, это твое дело, – осторожно начала Маринка, – но я бы на твоем месте наплевала на всех и оттянулась по полной программе.

Лика взглянула удивленно:

– А если мне не хочется?

Маринка замялась. Она не знала, что ответить.

Глава 7. Прохор и Ко.

– Темно, не получится ничего, – заявил Серега.

– Все равно снимай! – потребовал Артур. – Мы должны показать ночную жизнь.

– Фигли тут снимать?! Я ж тебе талдычу: не выйдет!

– А я тебе говорю – снимай!

– Ты че, тупой?! – возмутился Серега. – Бери и сам снимай!

Прохору надоела их перебранка:

– Парни, хватит орать! Артур прав, ночная жизнь тоже нужна, значит, надо что-то придумать. Может, фонариками подсветить? У кого есть фонарь?

– За фонарями надо в корпус возвращаться, – сказал Глеб. – Но, по-моему, Серега прав, чего тут снимать-то? Ну улица, ну темно, нет никого… Давайте сразу на дискотеке.

– А переход? – возмутился Артур. – Я должен сказать пару слов, прежде чем…

– За кадром скажешь, – предложил Влад.

Артур закатил глаза:

– Что значит – за кадром!? Мы тут хоум-видео, что ли, снимаем? Извините, это без меня! Проха, ты же режиссер! Что происходит, я не понимаю? Мы же обо всем договорились!

– Тоже мне, профессионал, – хмыкнул Серега, – у нас одна камера и больше ничего! Все, что мы можем, – это обычная репортажка. Потом нарезать кусочков, смонтировать, музычки добавить, все такое… О! Смотрите-ка, девчонки идут!

Артур шикнул и взмахнул рукой, Серега, начисто забыв об отсутствии света, схватился за камеру. Влад и Глеб синхронно повернулись. Прохор автоматически последовал их примеру. Девчонки шли по пальмовой аллее, как раз в их сторону. Они о чем-то оживленно переговаривались. Одну из них – высокую с пышным хвостом золотистых волос – Прохор узнал. Марина, кажется. С ней рядом угловатая худышка, голова опущена, смотрит в землю, девчонки называли ее Ликой. Имена двух других он не запомнил.

– Это наши, – негромко сказал друзьям.

Артур встрепенулся:

– Отлично! Девчонки, вы на дискотеку?

Четверка остановилась, повернули головы, как по команде, все, кроме Лики.

– Мы свои! – крикнул Артур. – Идите сюда, нужна ваша помощь.

Они пошептались, послышались смешки:

– Ребята, это вы, что ли?

– Мы, что ли, – хохотнул Серега. – Давайте к нам, не кусаемся.

Пышнохвостая Маринка, гордо вскинув голову, подошла, окинула всех взглядом, следом ее подружки, и только четвертая так и осталась стоять в стороне. «Ну ясно, Маринка у них верховодит», – догадался Прохор.

– Ого, так вы уже снимаете? – удивилась Маринка.

– Пока так, наметки, – объяснил Прохор, – прикидываем… Завтра хотели всех собрать, пообщаться, может, у кого-то идеи интересные появятся.

– У меня уже появилась! – заявил Артур. – Мариш, девчонки, вы не могли бы сейчас пройти вместе со мной по этой аллее, типа мы направляемся на дискотеку?

Прохор невольно улыбнулся, Артур в своем репертуаре. Красавица Маринка пожала плечами, оглянулась на подруг, те замерли растерянно.

– Ну, как-то неожиданно, – пролепетала одна из них.

– Что значит неожиданно, – возмутился Артур. – Всех предупредили, все согласились, почему же неожиданно?

Девчонки мялись, издавая звуки, похожие на сдавленные смешки. Стесняются – догадался Прохор.

– Да вы не волнуйтесь. – Он решил взять инициативу в свои руки. – Конечно, мы напали на вас в темноте, и все такое, приносим извинения, правда, ребята, приносим?

Конечно! – загалдели хором друзья.

– В общем, у нас такие сложности, – продолжил Прохор. – Всем понравилась идея сделать отрядное кино о том, как мы отдыхали в «Тропикане», но никто толком не знает, как это кино делается. Среди нас тоже мнения разделились, вот Серега считает, что мы должны просто вести репортажную съемку, из которой потом нарежем то, что понравится. Артур – наш главный шоумен, тянет, как обычно, одеяло на себя…

– Я! – Артур прижал ладонь к груди. – Не верьте, девчонки! Это наглая ложь! Все знают, как я болею за общее дело, и как я…

– Ну, погнал опять, – буркнул Серега.

– А ты помолчи! – парировал Артур.

– Вот, видите, – Прохор рассмеялся, девчонки тоже.

Все сразу как-то расслабились, и общаться стало гораздо легче. Выяснилось, что двух других девчонок зовут Настя и Алена. «Как бы еще не перепутать… – подумал Прохор. – Настя – та, что потемнее, Алена – светленькая».

Артур крутился между девчонками, изо всех сил старался обратить на себя их внимание. Серега, как обычно, хохмил, высмеивал Артура и прицеливался камерой. Все-таки пробовал снимать. Через несколько минут уже казалось, что все они старые друзья. И только Лика оставалась в стороне. Уселась на скамейку и ни разу не подала голоса.

Прохор несколько раз оборачивался, искал ее глазами. Одинокая фигурка, едва различимая в темноте, пряталась в густой тени цветущих кустов, свет фонарей не доставал до нее, если бы Прохор не знал, что она там сидит, то просто не заметил бы и прошел мимо.

Серега попросил ребят пройтись по аллее и начал снимать проходы. Прохор незаметно отделился, подошел к Лике:

– Привет…

– Виделись, – буркнула и отвернулась.

– Ты все еще злишься? – Он усмехнулся.

– Вот еще!

– Если не злишься, то почему не с подругами? – Прохор кивнул в сторону веселящихся ребят и девчонок.

– Я кому-нибудь мешаю?! – неожиданно и резко взвилась Лика. – Вышла подышать воздухом, сижу, никого не трогаю!

Прохор со смехом выставил вперед ладони:

– Все-все, извини, ухожу.

«Вот странная девчонка, – думал он, – обидел ее кто-то? Или характер такой…» Лица ее он не рассмотрел. Лика все время опускала голову и пряталась за своими волосами, как за занавеской. Подруги разодеты в пух и прах, а она и утром была в джинсах, и сейчас, кажется, в них же. Да еще кофта с длинными рукавами, это в такую-то жару! На пляже Прохор ее не видел, хотя Маринка с девчонками были, это точно. Прячется? Может, у нее дефект какой?

Спросил у Маринки: «Чего это Лика такая нелюдимая?» Маринка глазами стрельнула, губки поджала:

– Так… просто… не обращай внимания, это пройдет.

– А… – он глубокомысленно кивнул и сделал вид, что понял. На самом деле, ничего он не понял, у девчонок постоянно какие-то сложности. То они плачут ни с того ни с сего, то злятся, то хохочут, а то откровенно тупят. Короче, все сложно с ними. У Прохора есть старшая сестра, она вроде нормальная. Адекватная вполне. Так что, возможно, это все от возраста зависит. Младенцы тоже все время орут, а потом вырастают и ничего, становятся похожими на людей. Не все, конечно. У некоторых детство в одном месте долго играет…

– Может, все-таки пойдем на дискотеку? – спросила Алена.

– Непременно! – подхватил Артур. – Вечер не должен окончиться томно, это было бы грустно…

– Че ты несешь?! – по привычке перебил Серега.

Прохор оглянулся, но Лики уже не было на скамейке. Ушла. Он пожал плечами.

Маринка сказала:

– Вы идите, я догоню.

Ребята и девчонки ушли. Он остался.

– Ты ведь Лику хотела найти? – спросил.

– Я только проверю, в номере ли она, – Маринка объяснила, словно извинилась.

– Ты за ней присматриваешь?

– Ну… типа того…

– Давай вместе проверим, – предложил Прохор, – я провожу.

Наверное, она покраснела. Девчонки всегда краснеют, стоит только помочь по-дружески или предложить помощь. Просто придумывают себе непонятно что и сами же в это верят. Не мог же Прохор оставить ее одну на темной аллее. Ну и Лику надо было найти, кто знает, что у нее в голове. Еще забредет куда-нибудь.

Дошли до корпуса. Маринка сбегала в номер, вернулась скоро:

– На месте, – сообщила.

– Хорошо, значит, можем идти? – спросил Прохор.

– Ага…

Они быстрым шагом направились к дискотеке, отыскали там ребят, танцевали до закрытия. Прохор пару раз пригласил Маринку на медленные. Но ее и другие приглашали. Артур особенно, хотя он ей до плеча едва достает.

Потом, уже в номере, засыпая, Серега вдруг выдал:

– А Маринка ниче так… да? Четкая такая!

– Но-но! – забеспокоился Артур. – Место занято, поищи себе другую!

Серега ничего не ответил, рассмеялся, причем вышло у него как-то обидно, для Артура обидно.

Но Артур почему-то не обиделся, так, буркнул в ответ что-то, Прохор не разобрал. И не особенно старался, накатила блаженная усталость, веки сами собой закрылись, он провалился в сон…

Глава 8. Из «Тропиканы» хода нет.

Родители все-таки позвонили. Точнее, папа позвонил. Отделался общими фразами: «Привет, мы на месте… да, все нормально, долетели, уже отдыхаем. От мамы тебе тоже привет…. Мы долго не будем говорить, дорого… Если что, можешь звонить по этому номеру… Как сама? Нормально? Все, пока!» И короткие гудки. Поговорили…

Всем на нее наплевать. Даже Маринка отстала. Еще бы! Она теперь кинозвезда! На завтраки мы не ходим, спим почти до полудня, потому что мы очень заняты, у нас съемка! Ах-ах! Целыми днями таскаются с камерой по пляжу и окрестностям, за ними толпа зевак, типа – массовка. Они же всех подключили, весь отряд. И вожатая с ними. Разговоры – только о кино. Вечером на свечке все делятся впечатлениями: «Я сегодня испытала такое чувство, которого никогда не испытывала!», «Это так волнительно!», «Думаю, нам многие сейчас позавидовали бы!».

Какая чушь! Они сами себя слышат или нет? Скорее всего, слышат. На камеру работают. Свечку тоже снимают, Серега или Прохор, иногда Глеб. Из-за этой дурацкой камеры все ходят напряженные, девчонки вытянуты в струнку, косметики – тонны, парни даже расчесываться начали. Все хотят быть лучше, чем на самом деле. Везде вранье!

Маринка точно влюбилась! И скорее всего, в Прохора. Но Лике-то на это наплевать. Подумаешь – Прохор! Обычный парень, а строит из себя! И к Лике относится, как к маленькой девочке. Если бы ему дали возможность, точно бегал бы за ней и вытирал сопли. Хотя у Лики нет никаких соплей! Пусть своей Маринке вытирает!

– Лика!

От испуга ее подбросило на кровати, чуть телефон не выронила:

– Ольга, это вы! Напугали!

– Извини, – вожатая виновато улыбнулась, – только что звонил твой отец, у них все нормально, ты уже знаешь?

– Да…

Она чуть задержалась в дверях:

– Лика, я сейчас на пляж, хочешь со мной?

– Нет…

– Там ребята сценарий обсуждают, ты бы присоединилась, – предложила вожатая.

– Я в этом ничего не понимаю, – отказалась Лика.

Вожатая вздохнула:

– Завтра мы едем на пикник, ты уж извини, но придется присоединиться.

Лика равнодушно пожала плечами:

– Ну, раз надо…

И только после этого вожатая закрыла дверь.

Придумали тоже – пикники, походы, экскурсии! По такой жаре! Термометр зашкаливает, скоро взорвется. Лика покосилась на кондиционер. Работает исправно. Без него – смерть.

Может, притвориться больной? А что, действительно, она скажет, что заболела, ну, например, у нее живот разболелся или голова… Никто не заставит ехать. Даже если не поверят.

Лика усмехнулась. Ага, она не поедет, будет отсиживаться в номере, а в это время Маринка и Прохор…

Нет-нет-нет! Ей нет никакого дела до Прохора! Ей на него плевать с высокой колокольни! И на него, и на Маринку, и на вожатую, и на отряд, и на все их кино! Хоть бы «Тропикана» провалилась сквозь землю! Хоть бы ее смыло цунами! А что, в других местах все время что-то происходит: наводнение, землетрясение, извержение вулканов. Вот бы и у них что-нибудь случилось… Сразу бы все забегали, эвакуация, все такое…

Лика представила себе гигантскую волну, медленно надвигающуюся от горизонта, как будто кто-то слегка наклонил море, и даже не наклонил, а так, покачнул немного. Крохотные фигурки людей на берегу с застывшими от ужаса лицами смотрят, не в силах оторвать взгляда и не в силах сдвинуться с места. Лика видела несколько фильмов-катастроф, там так красочно все это показано… Так реалистично! Ужас! Мурашки по коже от одного воспоминания.

Ну его, цунами… Вот если бы просто взяли и закрыли «Тропикану». Ну, бывает же так, приехала какая-нибудь комиссия, взяли анализы, а в анализах жуткие микробы! Или яд какой-нибудь! Га-а-адость.

Б-рррр!

Лику передернуло от отвращения.

Хорошо, если никто не заболеет, не успеет, а если микробы окажутся шустрее комиссии? Да и что сможет комиссия, если все уже заболели? Поздно лечить.

Представился почему-то палаточный городок, огромный госпиталь под открытым небом, окруженный высоким забором. За воротами безутешные родители и родственники, их не пускают к больным детям, потому что страшная зараза и карантин. И Лика лежит в одной из палаток, вся в капельницах, рядом Маринка и другие девчонки.

Совсем безрадостно. Как ни крути, а из «Тропиканы» хода нет.

Глава 9. Пикник в банановой роще.

Маринка волновалась. Металась по комнате, раскидывала вещи, хваталась то за одну, то за другую. Что же брать? Что надеть?!

Она бросилась в ванную, уставилась на себя в зеркало. Ужас!

В дверь постучали:

– Девочки, поторопитесь! – это Ольга.

«Сколько времен? Ой, мамочки, они же сейчас без нее уйдут!» – Маринка судорожно вцепилась в волосы, закрутила жгутом, прихватила заколкой. «Ничего, сойдет… так, в сумку джинсы и толстовку, пакет с умывальными, косметичка, расческа… вроде все положила…».

– Лика! – спохватилась она, заметив наконец соседку. Та без движения лежала на кровати, свернувшись калачиком, правда, совершенно одетая.

– Лика! Что ты разлеглась!

Соседка тяжело вздохнула, села, выдвинула ногой сумку из-под кровати.

– Ты еще не собралась?! – ужаснулась Маринка.

– А это что? – Лика пнула сумку.

– Ох, а я уж подумала… – Маринка улыбнулась. – Ты молодец, все заранее, не то что я – копуша. – Лика в ответ лишь пожала плечами.

– Пойдем, пойдем, – заторопилась Маринка, – там, наверное, только нас ждут.

Она подхватила свою сумку, да еще и Ликину хотела взять. Но та опередила. Перебросила через плечо лямку.

В холле собралась почти вся группа. Маринка радостно вскрикнула, увидев Серегу, направилась прямо к нему. Навстречу выскочил Артур, шутливо раскланялся, рот до ушей.

– Взошла Аврора! – воскликнул. – Как почивалось нашей красавице?

Маринка поморщилась. Артур, конечно, забавный, но уж очень приставучий. И вечно со своими выкрутасами и словечками: не поймешь, то ли прикалывается, то ли комплименты говорит.

– Артурчик, не гони, – Маринка поджала губы и повернулась к остальным: – Привет!

– И вновь меня отвергли, – сокрушенно провозгласил Артур.

– Можно подумать, – чуть повернув голову, отозвалась Маринка, не до Артура ей было, она во все глаза смотрела на Серегу. А тот лишь кивнул ей небрежно и снова уткнулся в камеру, настраивал там что-то. Маринка хотела уже обидеться, да не успела.

– Все собрались? – Вожатая быстренько пересчитала подопечных. – Ребята, выходим!

– Марин, позволь, помогу? – Артур не отставал, крутился рядом, пришлось отдать ему сумку. Пусть порадуется.

Серега исчез. Прохор сказал, что он отправился на пристань, там снимать будет.

Стоп! А Лика где? Маринка остановилась и покрутила головой. Лика плелась в самом хвосте.

– Слава богу! – Маринка подбежала к ней, потянула за руку: – Идем же!

Лика нехотя прибавила шаг. Поравнялись с Прохором.

– Прош, возьми сумку, а? – попросила Маринка. – А то наша малышка еле плетется.

Прохор послушно протянул руку. А Лика дернулась, как будто горящую ветку в лицо сунули.

– Да ладно тебе, Лик, отдай ему сумку, мальчикам полезно носить тяжести. – Маринка думала, что помогает соседке, но та вдруг сжалась вся, вцепилась в сумку, зашипела на Прохора.

– Извини-извини, – он поднял вверх ладони, – не знал, что у тебя там ценный веник.

Вокруг засмеялись. Лика, прижав сумку рукой, быстро зашагала вперед, обгоняя ребят. Маринка недоуменно посмотрела ей вслед.

– Что с ней опять такое? – она обращалась скорее к самой себе, но Прохор услышал.

– Ну и характер, – заметил он.

– Только бы не сбежала. – Маринка кивнула Прохору и остальным, устремляясь за непредсказуемой соседкой.

«Вот навязалась на мою голову! Бегаю за ней, как в детском саду! С таким характером надо дома сидеть, закрывшись на замок. За каким она сюда прикатила? Доказать нам всем, будто мы в чем-то виноваты!? Но лично я ее точно не обижала! Да и другие тоже. Проху она первый раз в жизни увидела. Чего бросается? Бешеная!».

Лика стояла на пристани, смотрела на море. Серега увлеченно снимал ее на камеру. Маринка запнулась, притормозила, не зная, что делать. Это что же? Выходит, малышка Лика на Сережика глаз положила? Маринка с ней как с писаной торбой носится, защищает, спасает, покровительствует, а она между тем лучшего парня уводит! Ну уж нет! Маринка вскинула голову и уверенно направилась к Сереге.

– Сереж, наши на подходе, – сообщила, а сама встала так, чтобы закрыть объектив, чтобы он перестал снимать Лику. Серега оторвался от камеры, прищурил глаз, улыбнулся широко:

– Отлично! – сказал. – Мариш, встань туда, – он указал рукой на то место, где, отвернувшись от всего мира, стояла Лика. Маринка чуть приподняла брови:

– Зачем?

– Так, идея одна… Две девушки, море, восход… Короче, ты встань, я потом объясню.

Маринка нехотя подчинилась, ноги сами понесли.

«Придумал тоже… – Она покосилась на неподвижную Лику. – Зачем ему? Мы такие разные. Она ростом ниже и тощая… Я буду глупо выглядеть…».

– Повернись в профиль! – крикнул Серега.

Повернулась. Замерла.

Краем глаза заметила, как на пристань хлынули ребята.

Серега издали показал ей большой палец:

– Супер!

И повернул камеру к ребятам.

Маринка выдохнула.

– Что ты творишь?! – быстро шепнула Лике.

А та и ухом не повела, как будто никакой Маринки рядом не было, как будто Маринка – пустое место!

– Ну, знаешь! А я тебя еще и жалела! – разозлилась Маринка. – Дождешься, тебя все ненавидеть будут!

– А я не нуждаюсь в вашей любви. – Лика ошпарила взглядом и снова отвернулась.

К пристани подходил белый катер. Казалось, Лика была полностью поглощена созерцанием того, как он выписал в море широкую дугу и, развернувшись, аккуратно причалил.

– А по-моему, очень даже нуждаешься, – прошептала Маринка, – только у тебя не выйдет ничего!

– Ребята, грузимся! – крикнула вожатая.

С катера сбросили трап. Первым погрузился Серега, не выпускающий из рук камеру, за ним потянулись остальные. К Маринке подошел Артур, позвал. Она показала глазами на Лику. Артур догадался, довольно бесцеремонно подхватил под руку и потащил за собой, со своими обычными шуточками. Лика не сопротивлялась, наверное, от неожиданности.

Маринка чувствовала себя обиженной. Ей хотелось подойти к вожатой и высказать все, что накипело. Пусть теперь кто-нибудь другой нянчится с Ликой, а Маринке все это не интересно!

Но поговорить с вожатой с глазу на глаз не удалось.

Катер отошел от пристани. И Маринка задохнулась свежим морским ветром: он растрепал волосы, заставил накинуть кофту. Маринка повисла на поручнях, не в силах оторвать взгляда от рассветного моря, розового у горизонта и бирюзового за бортом. Море и небо перетекали друг в друга, отражались, повторяя акварельные оттенки легких облаков. Солнце вставало в дымке, а потому граница между небом и морем была почти неразличима.

– Сказка… – прошептала Аленка. Маринка покосилась на нее и медленно согласно кивнула.

– Ребята, отойдите от борта! – волновалась вожатая. – Не висите на поручнях!

Маринка усмехнулась. Вожатую никто не слушал или не слышал. Но вот на палубе появился инструктор и быстренько отогнал всех от бортов. Соблазнил завтраком. Маринка переместилась вместе со всеми в салон. Устроилась за столиком, вместе с девчонками. В Ликину сторону не взглянула. Хотя злость уже прошла, но все еще было неприятно думать о Лике.

К ним за столик подсел Артур. И, что гораздо приятнее – Сережа. Маринка даже растерялась немного, почувствовав, как покраснели щеки.

– Ну как, получается у тебя? – спросила светским тоном.

– Пока трудно сказать, – Серега отвечал невнятно, быстро набивая рот бутербродами. Он обжегся кофе, зашипел. Маринка быстро протянула ему салфетку.

– Не торопись, – посоветовала, – никто ведь не гонится за тобой.

– Солнце встает, – ответил он. Покосился на ее пирожное:

– Ты это будешь?

Маринка рассмеялась:

– Кушай, детка, кушай!

Серега мгновенно проглотил лакомство, полез из-за стола, позвал Артура:

– Хватит прохлаждаться, работать надо!

– Какой ты строгий! – заметила Маринка.

– Я не строгий, я справедливый. Кстати, всех касается, – заявил Серега. – Марин, давай, поднимайся тоже, идем на палубу.

Она вскочила с готовностью, сама не ожидала от себя такой прыти. А Серега уже распоряжался вовсю. И то ему не так, и это не эдак. «Где Проха? Кто у нас режиссер? Я что, один должен надрываться?!».

Оказалось, что Проха спокойно пил кофе в одиночестве на палубе. Кипучая деятельность Сереги рассмешила его. Серега немедленно обиделся, они переругивались какое-то время, до тех пор, пока солнце не разогнало туманную дымку.

– Ну вот, из-за тебя свет ушел! – сокрушался Серега.

– Да ведь ты же снял рассвет, – напомнил Прохор.

– Что я снял?! Что?! Этого мало! – возмущался Серега.

Помирила их вожатая, предложившая всем сыграть в «мафию».

– Держись, Проха! Ща я тебя сделаю! – пригрозил Серега, потирая руки.

– Мы еще посмотрим, – отозвался Прохор.

Расселись в салоне. Тянули жребий по очереди. Маринка сидела рядом с Серегой, он сам ей стул подвинул. Сначала она увлеклась игрой, даже в азарт вошла. Но потом вдруг снова вспомнила о Лике, поискала глазами. Не нашла. Опять где-то прячется. Маринка представила, как Лика сидит, нахохлившись, обняв руками сумку, смотрит на бегущую воду… На палубе она, что ли? Хоть бы не выпала, а то с нее станется.

Наконец Лика появилась в сопровождении инструктора. Лицо недовольное, уселась в углу. В общем, все, как всегда, ничего нового. И Маринка отвлеклась от нее.

Вскоре катер причалил. Выгрузились. Инструктор велел следовать за ним, растянулись цепочкой, пошли по тропинке в гору. Он о чем-то рассказывал на ходу, Маринка почти не слушала, она шагала рядом с Серегой, а он-то как раз распинался про кино, и его рассказ сейчас интересовал Маринку гораздо больше всего остального. Солнце уже ощутимо припекало, одуряюще пахли цветы, к их запаху примешивался запах моря и еще чего-то сладкого… Довольно скоро пришли на место. Пальмовая роща расступилась, на прогалине цветущий кустарник, маленький водопад. Под полосатым навесом повар колдует. Серега встрепенулся, снова кинулся всех строить, кто где должен стоять, куда смотреть и что делать. Маринка, естественно, включилась и тоже покрикивала на ребят.

Она была счастлива!

Играли в «Четыре города». Чудная игра. На земле расчерчено небольшое поле, выделены четыре угла – города. Каждая команда занимает свой угол, по знаку «Утро наступило» игроки разбредаются по полю, но после слов «Ворота закрываются» все бросаются к своим углам. Кто не успел – становится добычей, каждый из городов тянет его к себе. Мальчишки с таким жаром бросились играть, что чуть руки-ноги друг другу не повыдергивали. Маринка сначала не хотела, даже испугалась, игра показалась ей чересчур агрессивной. Девчонки жались в стороне, тоже боялись. Но аниматоры с вожатой скоро навели порядок, и девчонки постепенно втянулись в игру, даже Серега не выдержал, сунул камеру Лике и полез в общую кучу-малу.

– Теперь вас за уши не оттащишь, – шутила вожатая.

И действительно, хохотали до изнеможения, просили «ну, еще разочек, скажите «утро наступило!» И в общем, если не считать нескольких синяков и ушибов, можно сказать, игра завершилась благополучно.

Отдыхали в тени пальм, подкрепляясь вкусной стряпней и обсуждая игру.

Маринка предусмотрительно заняла гамак.

– Сережа, иди сюда, – позвала. Он пришел, ничуть не смущаясь, уселся, похвалил. Она вспыхнула, присела рядом, протянула ему тарелку с едой. Он жмурился, как кот, ел, не глядя. Просто брал с тарелки очередной кусок и отправлял в рот. «Проголодался», – с умилением думала Маринка, покачиваясь в гамаке…

Глава 10. Прохор и Ко. Снимается кино!

После пикника Прохор с Серегой виделся только в столовой да перед сном. Все знали, что у них с Маринкой любовь, но эту тему не обсуждали. Артур обижался немного, но и он помалкивал. А что тут скажешь? Маринка сама выбрала.

Прохор, в общем, был рад за друга, хотя… если честно, положа руку на сердце, не совсем. Раньше Серега был весь для дела, весь для кино, камеры из рук не выпускал, а теперь заметно остыл, предпочитает съемкам уединенные прогулки с Маринкой, не высыпается, потому что сидит у нее после отбоя до тех пор, пока вожатая не разгонит. Никакого проку от него. Быть одновременно режиссером проекта и оператором довольно трудно. Да что там, полная ерунда получается! А кроме Прохора и Сереги с камерой никто работать не умеет. Прохор пробовал подключать Глеба. Если Серега снимал, то Глеб был отличным помощником, и не более того. А так получалась полнейшая чепуха. Прохор должен был сам установить камеру, все наладить, потом поставить за камеру Глеба, чтобы тот ни в коем случае не менял настройки и положение. Потом бросался к «актерам», ребятам, занятым в очередном эпизоде, объяснял, что и как делать, снова возвращался к камере, туда-сюда… такая беготня ни к чему хорошему не приводила.

Попробовал поговорить, но Серега в ответ только отмахнулся:

– Че ты паникуешь? Снимем мы твое кино. У нас все по плану.

Прохор удивился:

– Когда это оно стало моим?

– Ну не цепляйся к словам, – поморщился Серега, – не твое – наше. На территории все уже сняли. Пикник есть. Экскурсии, походы, клубы – все будет. Слушай, пойдем на дайвинг, а?

Он говорил, а сам то и дело поглядывал в сторону, скучал откровенно.

– Ты тоже, между прочим, до сих пор толком сценарий не написал, – напомнил Серега. – Снимаем наобум, так, виды одни. Об чем кино-то? Про войну или про любовь?

– Как это – об чем? – возмутился Прохор. – Мы же договаривались, что наш фильм о лагере «Тропикана».

Серега усмехнулся:

– Рекламный ролик, что ли? Э, нет, братан, это никому не интересно. Типа, как мы зажигали, что ли?

– А что, – растерялся Прохор. – Мы же с самого начала так планировали.

– Да хоть какой сюжет нужен, – заявил Серега.

– Серый, ты чего? У нас фильм про каникулы, типа «Как я провел лето». Точнее, не «я», а «мы».

– И чего? – равнодушно переспросил Серега.

– Как это – чего? Пять парней прибывают в «Тропикану» и оттягиваются по полной. Фильм о них, то есть о нас, Серый, ну ты же сам хотел, тебя все устраивало…

Серега задумался, видимо, вспоминал. Вспомнил:

– Ага, раньше устраивало, пока к съемкам не приступили, а потом понял – скука одна. Солнце всходит и заходит, птички поют, море плещется, девчонки на дискотеке отрываются, бла-бла-бла, как все круто!

– Ну ты молоток! – перебил его Прохор. – Самый умный да? Это же не мой единоличный проект, мы в нем все участвуем. Если тебя что-то не устраивает, выскажись, предложи свои варианты. А ты вместо этого решил забить, да?

Наверное, у Прохора получилось слишком эмоционально. Серега смутился:

– Че ты сразу заводишься, – он явно пошел на попятную, – ничего я не забил. Засомневался, хотел обсудить, просто не обдумал еще.

Прохор понимал, что кроется за этим «не обдумал», некогда Сереге, любовь у него случилась, но он не высказал своих предположений вслух. Отношения с Маринкой – личное дело Сереги, захочет поговорить – тогда поговорят, а нет – значит – нет. Но о деле забывать нельзя. Особенно, когда от тебя так много зависит. А то что же получается: заявили о себе, типа какие они все крутые, кино снимают, Прохора в модераторы клуба выдвинули, как самого активного. И после всего – бац, «нам че-та надоело… мы че-та влюбилися тута… и ваще ниахота…». Детский сад!

– В общем, так, Серега, вечером после свечки собираемся и все обсуждаем, – отчеканил Прохор.

– Как скажешь, начальник. – Он сорвал бейсболку, шутливо поклонился, обмахнул шлепанцы. Прохор не растерялся и тоже расшаркался, даже подпрыгнул пару раз для смеха.

Серега оценил, ухмыльнулся, поднял большой палец и… удрал. На дайвинг или еще куда…

Наверняка вечером на обсуждение с Маринкой заявится. Что ж, пусть, Прохор не против. Может, у Маринки какие-то идеи есть, пусть выскажется. Он отыскал парней на пляже, сообщил о предстоящем собрании, потом его позвала вожатая, чтобы обсудить предстоящие экскурсии. И еще намечалась поездка в город, в ночной клуб. Туда, естественно, собирались все, местные дискотеки уже заметно приелись. А там обещали пенную вечеринку.

Руководство, естественно, больше всего опасалось, что народ напьется. Проха понимал, случись что, по головке не погладят. Как человек ответственный, он пообещал не прикасаться к спиртному и за друзьями присматривать.

В его отряде все были достаточно взрослыми, кроме Лики, ей едва исполнилось четырнадцать. «Надо будет переговорить с ней перед вечеринкой», – подумал Проха, вспоминая худенькую нелюдимую девчонку, прячущую лицо под солнцезащитными очками, одевающуюся так, будто ей холодно. После пикника он ее почти не видел. Изредка мелькала в столовой и сразу же исчезала, растворялась в горячем воздухе. По вечерам собирались в чьей-нибудь комнате, но только не у Маринки, потому что там была Лика.

– Да что такое эта ваша Лика? – спросил Прохор у Маринки.

Она пожала плечами, посмотрела на подружек, те тоже замялись.

– Да просто маленькая еще, – предположил Артур.

– Маленькая, но с характером, – подхватил Серега.

А Маринка вздохнула:

– Да, характер у нее… – добавила она и осеклась.

Вот и вся информация о человеке. Никуда не ходит, ничем не интересуется, на пляже не была ни разу, больная, что ли?

Попробовал расспросить вожатую, та уклончиво ответила: у девочки трудный период, надо быть терпимыми, постарайтесь ее не обижать… Обидишь ее, как же!

Вечером, проходя мимо беседки, Прохор заметил ее, как обычно, сидела в одиночестве, неподвижная, как изваяние, руками обхватила колени, уткнулась в них подбородком и замерла. Прохор окликнул ее. Чуть пошевелилась, подняла голову, взглянула. Глаз не видно за очками.

– Тебе не темно? – вполне дружелюбно спросил Прохор.

– Нет! – И снова уткнулась в колени.

– Извини. – Он потоптался на месте, надо было что-то еще сказать или не надо? – Я хотел спросить, не видела ли ты наших, но теперь понимаю – не видела.

Лика фыркнула:

– Делать мне больше нечего, следить за всеми!

– Почему – следить? – опешил Прохор.

– А зачем спрашиваешь?

– Так… А почему ты злишься? – Проха улыбнулся, вдруг заметит сквозь очки?

– Потому что ты и так знаешь, что все на ужине в столовке, – пробурчала она.

– Ну да, – согласился он, – я просто подумал… короче, не важно, забудь.

Он уже повернулся, чтобы уйти, но вдруг как-то так у него вышло ненароком:

– А ты идешь?

– Тебе какое дело?!

– Да просто так, вместе бы пошли…

– Еще чего! Я в няньках не нуждаюсь! – выпалила Лика.

– Ладно… – Он пожал плечами и побрел к зданию столовой, на ходу думая о девчонке с невозможным характером.

Глава 11. Девочка по имени НЕТ.

Маринка с ней совсем измучилась. Проще махнуть рукой, честное слово!

– Лика, мы сегодня будем учиться нырять с аквалангом, идем?

– Нет!

– Мальчишки едут на квадриках, зовут с собой, – соблазняла Маринка.

– Нет! – отчеканивала Лика.

– У нас соревнования по альпинизму, – сообщала Маринка и слышала равнодушное «нет», хотя еще не успела позвать. Лика повторяла свое «нет», словно у нее где-то переклинило. Чего ни спросишь, на все – нет!

А на нет и суда нет. Маринке в конце концов надоело. Неделя прошла, а Лика из комнаты почти не выходила. На обед, и то с трудом.

Маринка краем уха слышала о том, что вожатая звонила ее родителям, чтобы посоветоваться. И вроде папочка Ликин сказал, что не может сейчас говорить по телефону, потому что дорого, а у него деньги кончаются. Нет, вы слышали когда-нибудь такое! Возможно, это просто слухи. Бывает, один услышал что-то, передал другому, тот тоже чего-то там недослышал, и так по цепочке – испорченный телефон, короче.

И все равно неприятно. Если бы Маринкина мама так сказала, Маринка бы на нее обиделась, наверное, на всю жизнь!

Но как быть с Ликой? Оставить в покое, пусть страдает? Или пытаться вытащить ее хоть куда-нибудь?

– Лик, девчонки решили ходить на танец живота…

– Нет!

– Да что ты все нет, нет, хоть посмотрела бы, вдруг понравится?

– НЕТ!

На экскурсию по городу ее кое-как затащили. Но после нее Лика категорически отказывалась от всего. Не заставишь же. Экскурсии за дополнительную плату, а значит, Лика сама решает, что ей интересно, а что не интересно.

Жалко. Вчера, например, ездили в потрясающее место, Памуккале называется. Уникальный природный комплекс с водопадами, целебными источниками, естественными бассейнами. В общем, всякие СПА отдыхают. Там такая красота! Сереженька столько снимал! Там сохранились остатки античного города. И можно было представить себе, как томные греческие красавицы принимают целебные ванны, а их служанки поджидают рядом с разными маслами и притираниями.

Маринка тоже вдоволь полежала и поплескалась в созданных самой природой бассейнах. У воды действительно был необычный привкус, наверное, правда в ней много разных минералов. Не зря же тут столько лечебных курортов понастроили.

В лагерь вернулись ближе к полуночи, уставшие, полные впечатлений. Маринка договорилась с Сережкой сходить перекусить перед сном, хотя это вредно, конечно, но Сереженька проголодался. Она забежала на минутку в комнату, бросить сумку и принять душ. Нашла одинокую Лику, сидящую, как обычно, на кровати.

– Приветики! – Маринке стало как-то неловко из-за того, что она такая счастливая, загорелая, красивая, что ее так любит самый потрясающий парень в «Тропикане», а Лика сидит тут одна сиднем, ни с кем не общается, заброшенная совсем.

– Как провела время? – спросила Маринка.

– Никак, – вяло отозвалась Лика.

– Ты бы хоть на пляж сходила, – жалостливо протянула Маринка.

– Что я там забыла?

Ну что с ней делать?!

Маринка в сердцах швырнула сумку, быстро приняла душ и, пока переодевалась, дала себе слово непременно вытащить куда-нибудь несчастную Лику.

Как только она приняла это решение, у нее сразу же улучшилось настроение.

– Тебе пиццу принести? – крикнула весело.

– Нет…

Она пожала плечами и ничуть не удивилась.

Знала по опыту: если принесет пиццу, Лика ее потихоньку слопает, даже не заметит как. Ну и ладно, пусть. Жалко ее все-таки. Что, если слухи о ее родителях правда… Это же ужас что такое! Нет, не верится… Скорее всего, случилось у них что-нибудь, поссорились или еще что. В общем, как ни крути, а у Лики на этой почве что-то вроде депрессии. Хорошо, что у Маринки с мамой все в порядке.

Маринка сочувственно вздохнула, но долго переживать у нее никогда не получалось. К тому же ее ждал Сереженька!

– Ликусик, милый, я побежала! – ласково пропела она и выскочила из комнаты, взмахнув пышным золотистым хвостом.

Глава 12. Цена депортации.

Маринка встречалась с Серегой. Сомнений не было.

Во-первых, Лика заметила, как они смотрели друг на друга еще на пикнике. Во-вторых, Маринка и не скрывала. Сама раззвонила: Сережик – то, Сережик – се… Дураку ясно. Они теперь всюду вместе. Лика почти не видит соседку, и хорошо, замечательно! Меньше народу – больше кислороду! Девчонки, конечно, за спиной у Маринки шепчутся, ясное дело – завидуют. Нашли чему завидовать!

Но Лике нет до них дела. Ни до них, ни до их отношений с парнями, ни до кино, на котором они все помешались, ни до моря, ни до экскурсий, и вообще ни до чего!

У нее другая цель…

В соседнем отряде у вожатой телефон пропал, ходят слухи, что не просто пропал, а украли. А еще говорят, это не первый случай. Кто-то из своих? Интересно, найдут вора? Если найдут, то что ему будет? Депортируют?

Если бы точно знать… А она смогла бы украсть? Да какое воровство! Не нужны ей чужие телефоны! А так, для отвода глаз… Как будто она воровка. Что, если признаться? Вот так, просто пойти сейчас к вожатой из соседнего отряда и… И что? Она спросит: где телефон? А Лика в ответ: «Я не знаю».

Что значит «не знаю»? Потеряла, отдала кому-то?

Что сказать-то? «Выбросила в море!» Не поверит, пожалуй. Побежит к Ольге, будут разбираться, поведут в администрацию. Ахи, охи, попытка поговорить по душам, сочувствие? Или при всех объявят воровкой?

Лика представила себе, как она стоит перед строем парней и девчонок, а Ольга зачитывает длинный список ее преступлений. Все молчат, смотрят и слушают. Тишина зловещая! И его глаза… Она прямо-таки чувствовала его обвиняющий взгляд. Головы поднять не смогла, так стыдно. А потом, когда вожатая закончила обвинительную речь, выступили еще другие, они тоже обвиняли, но их Лика не слушала, она же знала, что не воровка. Если бы не его взгляд! Вот ей объявили о немедленной депортации. Все разошлись, никто даже не попрощался. Только он, проходя мимо, остановился и сказал с горечью: «Как ты меня разочаровала, Лика!».

Ужасно!

От идеи с воровством придется отказаться. Уж очень высокую цену придется заплатить. Вот, кстати, вопрос, а какую цену готова заплатить Лика за то, чтобы ее депортировали отсюда?

Лика спросила сама себя и задумалась. Вопрос почему-то разозлил ее. Казалось бы, такой простой, невинный, в общем, причем она сама себе задала его, и вот, поди ж ты! Нет, ну надо же! Она еще и платить должна! С какой стати? Почему никто не должен, а она крайняя, что ли?

И, как назло, ко всем ее неприятностям добавился еще и Прохор… Видеть его, слышать его голос было мучительно! И деться от него некуда. Он повсюду! Если бы она могла немедленно уехать, вернуться домой, отсидеться в квартире, забыть, вычеркнуть из памяти. Как будто никакой «Тропиканы», никакого Прохора не было в ее жизни, так, пригрезилось что-то, приснилось…

Маринка с утра привязалась и не отстала, пока Лика не согласилась. И согласилась по слабости. Вдруг подумалось что-то такое, представилось… она и Прохор, нереальное, невозможное, но все же…

Вечером всех повезут в город, в ночной клуб, где будет какая-то пенная вечеринка. Девчонки с ума посходили, бегают друг за другом, хлопают дверями, закатывают глаза, повсюду валяются вещи, косметика, жуткий бардак! И ради чего? Что такого особенного в этой поездке? Чего они все как с цепи сорвались?

Пару раз Маринка резко тормозила возле нее, смотрела невидящими глазами, вскрикивала:

– Лика! Ты что наденешь?! – И, не дожидаясь ответа, неслась дальше.

Лика еще ни разу не была в клубе. Кто бы ее туда отпустил… Может, поехать?

Но она сразу же одернула себя – «вот еще!». Маринка будет обниматься со своим Сережиком, девчонки – стрелять глазками, парни – стрелять по коктейлям, невзирая на жесткий запрет. Кстати, интересно, а за распитие спиртного могут депортировать? Лика знала и даже видела несколько раз, как парни проносили на территорию лагеря банки и бутылки, наполненные совсем не соком или шипучкой. Кого-то ловили и отбирали, а кого-то нет. Из других отрядов доходили слухи о повальных обысках, когда вожатые с охраной и представителями дирекции проходили по комнатам и конфисковывали контрабанду. Одних это возмущало, были и такие, кто утверждал, будто вожатые сами выпивали все, что находили у своих подопечных, а другие говорили: «Так и надо, придурки дома надоели! Зачем сюда ехали?» Сама Лика к спиртному относилась с опаской. Дома она несколько раз пробовала шампанское, но оно не показалось ей вкусным. Да еще как-то с классом пила пиво, сначала было весело, зато потом болела голова, и во рту образовался такой тошнотворный привкус. Пришлось долго чистить зубы.

Можно, конечно, сегодня попробовать… посмотреть на реакцию Ольги. Деньги у Лики были, родители позаботились. Правда, придется просить у вожатой, деньги-то в сейфе. Остается один вопрос: продадут ли ей в клубе коктейль? Она с завистью взглянула на Маринку. Вот уж кому точно продадут. Она выглядит на все восемнадцать, здоровенная кобыла! А что, если у нее попросить? Она добрая, купит.

Лика усмехнулась, потыкала ногой под кроватью, зацепила ручку сумки, вытащила. С самого приезда она так и не разобрала вещи. Даже не знала толком, что у нее там лежит. Всю неделю парилась в джинсах, днем надевала футболку, вечером – кофту с длинным рукавом. Надо бы переодеться.

Маринка вон как расфуфырилась! И девчонки туда же! Как выяснилось, у Лики на самом дне сумки валялось короткое платье-сарафан, слежавшееся и измятое, для того чтобы его можно было надеть, сначала надо было тщательно отпарить. Лика ни парить, ни париться по этому поводу не собиралась. Сарафан был слишком открытым, и Лике вовсе не хотелось демонстрировать окружающим тонкие бледные руки, худенькие плечи и острые ключицы.

Но когда она мерила платье, услышала, как Маринка вздохнула и негромко проговорила:

– Везет…

Завидует она, что ли? Интересно, чему тут завидовать?

В итоге, порывшись в вещах, Лика наткнулась на летние брючки и трикотажную кофточку, сменила сланцы на босоножки, расчесала волосы. От косметики, предложенной девчонками, категорически отказалась.

«Сойдет», – решила, бросив беглый взгляд на свое отражение в зеркале.

Глава 13. Пенная вечеринка.

В автобус Лика вошла первой, чтобы не топтаться со всеми и не участвовать в разговорах, поспешила занять место у окна, надеясь, что к ней никто не подсядет.

– Привет, – услышала и вздрогнула. Боялась повернуть голову, чтобы не встретиться с ним взглядом.

– Не занято?

Ее сердце подпрыгнуло к самому горлу и обрушилось вниз, в бездну, в самую глубину, ухнуло так, что взбаламутило все, вытеснило, всплеснуло. И поднялась волна, и накрыла Лику светлым, счастливым ужасом. Она чуть не задохнулась, так вдруг стало жарко и жутко. Она испугалась саму себя, сплела руки, сцепила на груди, чтобы унять дрожь, чтобы Прохор не заметил, ведь если бы он заметил, то тогда… О, нет! Не дождется!

– Что, мест мало?! – крикнула в отчаянии.

А он, уже собравшийся садиться, вот-вот, уже совсем рядом, еще секунда и… Нет, замер, пожал плечами, выбрался в проход. Кто-то позвал его, кажется, этот мелкий кривляка Артур.

Все…

Ушел…

Совсем…

Лика осталась одна. Сердце вернулось на место. Правда, оно все еще стучало тревожно, как будто пыталось что-то узнать у своей хозяйки, уточнить, понять…

– Успокойся, – приказала ему суровая Лика, не хватало еще, чтобы кто-то заметил ее смятение. Вот была бы радость! Все косточки перемыли бы! Еще бы: малышка Лика влюбилась в самого популярного парня «Тропиканы», модератора, режиссера, красавца, такого-разэтакого, лучше не бывает. Ах, бедняжка! Не дождетесь!

И Лика уставилась в окно, буквально приникла к нему. Ее здесь нет, она не с ними.

Всю дорогу о чем-то тараторила вожатая. Кажется, предупреждала и грозилась оштрафовать тех, кого поймает со спиртным.

Лика разочаровалась. Всего лишь оштрафовать? Выходит, ее план опять никуда не годился.

За окном автобуса плыл расцвеченный ночными огнями город. Чужой город, экзотический, сказочный, таинственный. За спинкой Ликиного сиденья ворковали Маринка с Серегой, даже, кажется, целовались. Где-то совсем недалеко сидел Прохор…

Автобус мягко качнулся и замер. Прибыли.

Ребята вскочили с мест, двинулись к выходу, опять о чем-то предупреждала вожатая, мельтешили всполохи рекламы. Лике стало немного страшно, она даже пожалела, что поехала. Сидела бы в номере, там спокойнее.

Она уже раздумывала над тем, что не выйдет из автобуса. Но вожатая не разрешила. Вернулась за ней, вытащила и повела за собой, туда, в переливающиеся сполохи света, в шум, в какофонию звуков, в мельтешение лиц, движение людских тел. Лика жмурилась и тащилась следом, сил на сопротивление у нее не осталось.

Вожатая усадила ее за столик на террасе, рядом с другими взрослыми. Здесь же жались и еще трое или четверо девчонок. Лика не присматривалась. Ночная жизнь чужого города ошеломила ее. Она сидела, буквально прибитая к стулу, голова втянута в плечи. Вожатая поставила перед ней стакан с чем-то непонятным, но Лика боялась притронуться к нему до тех пор, пока Ольга не успокоила, объяснив, что в стакане безалкогольный коктейль.

С террасы можно было видеть зал и все, что там происходило. Лика увидела круглый бассейн, наполненный пеной, эту пену зачерпывали ладонями, подбрасывали вверх, кидались друг в друга, а самые смелые забирались в бассейн и погружались в пену целиком. Музыка гремела без перерыва. На барную стойку то и дело подсаживали девушек, и они танцевали, изгибаясь, а из зала неслись одобрительные крики и свистки. Парней было гораздо больше, чем девушек. Это понятно, страна восточная, традиции и все такое, местные девушки по домам сидят, а на барных стойках отплясывают приезжие туристки без комплексов.

Лика украдкой посматривала на танцующих, поискала глазами Прохора, увидела девчонок и Серегу, увлеченно снимающего их на камеру. И, конечно, Артур рядом крутился, куда же без него, а вот Прохора почему-то не было. Вожатая то и дело куда-то отбегала, потом возвращалась и падала на стул. Несколько раз к ней подходили молодые мужчины, явно местные, но она категорически отказывалась с ними танцевать. Хмурила брови, сурово отвечала, и неудачливые кавалеры быстро исчезали, смешивались с толпой танцующих, чтобы поискать счастья с другими.

У барной стойки образовалась настоящая толкучка, людской водоворот, вдруг оттуда вынырнула Маринка, пышный хвост взмахнул в воздухе. Несколько пар рук подняли ее, и вот она уже стояла рядом с другими танцующими девушками. Высокая, крепкая, загорелая, белые шорты и топ едва прикрывали ее тело, длинные ноги, серебристые босоножки, должно быть, у многих парней дух захватило, когда они увидели такую красавицу. В подтверждение Ликиным мыслям толпа парней перед стойкой разразилась громкими криками, заглушающими музыку. Маринка, видимо, смутилась или испугалась. Она не танцевала, а чуть заметно покачивалась, того и гляди свалится прямо в толпу. Лика испуганно моргнула. А где же Серега? Где все?

Вожатая уже сорвалась с места и побежала на выручку, Лика увидела, как с другой стороны зала, сквозь толпу продирается Прохор, за ним крепыш Влад и высоченный Глеб. Артур подпрыгивает, стараясь рассмотреть, что же там происходит. А вот и Ольга, она бесстрашно врезалась в толпу, активно работая локтями. Лика затаила дыхание. Что же будет?

Вожатая и Прохор с ребятами добрались до Маринки почти одновременно. Несколько секунд, и Маринка исчезла со стойки. Вожатая и конвой торжественно проводили ее к девчонкам. Ольга еще задержалась возле них на некоторое время, Лика видела, как она активно жестикулирует. «Воспитывает», – догадалась Лика.

Потом девчонки привели расстроенную Маринку, уселись, не обращая внимания на Лику, начали шептаться. Маринка не поднимала головы. К ней обращались, она отвечала односложно. Лике вдруг стало обидно оттого, что ее не принимают, не делятся с ней, будто ее тут вовсе нет. Она старалась расслышать, о чем же говорят девчонки, улавливала только отдельные слова: «…зачем ты… не хотела… вовсе не… шутка… не понимает…». Потом Маринка закрыла лицо руками. Лика испугалась: плачет! Маринка, жизнерадостная, яркая, красавица, плакала. В страшном сне не приснится! Вдруг она порывисто вскочила: «Надо найти Сережу!» Но ее насильно усадили: «Сиди уже! Без тебя найдут, ты только хуже сделаешь».

Лика не выдержала, пододвинулась поближе, осторожно положила ладонь на вздрагивающее Маринкино плечо и сказала:

– Марин, ну не плачь, пожалуйста!

И Маринка неожиданно для Лики повернулась к ней, уткнулась лицом в ее грудь. Лика почувствовала, как от Маринкиных слез намокает ткань футболки, и сама чуть не расплакалась. Обняла Маринку, поглаживала по голове, уговаривала. Рядом сидели притихшие девчонки, вокруг начали собираться ребята из группы. Кажется, все уже были в курсе, поэтому особенно не приставали с расспросами.

Прибежала запыхавшаяся вожатая, велела всем идти в автобус. Быстро посчитала по головам, кивнула Лике.

– Мариш, пойдем? – шепнула она. Маринка подчинилась. Нестройной гурьбой выбрались из клуба. Автобус уже стоял у самого входа. Лику и Маринку пропустили вперед. У двери стоял Прохор. Маринка подняла голову, тихо спросила:

– Сережа где?

– На месте, – отозвался Прохор.

– Мне надо к нему, – рванулась Маринка. Но Прохор удержал ее:

– Не сейчас.

Маринка хотела возразить, но ее перебила вожатая:

– Так, ребята, все успокоились, – потребовала она. – Садимся в автобус, не задаем глупых вопросов, и вообще… вы уже взрослые люди, – зачем-то добавила она.

Маринка сникла. Лика в недоумении уставилась на Прохора. Она ничего не понимала, а спросить не решалась. Все уже все знали, только она одна пропустила самое главное.

Прохор слегка подтолкнул ее к автобусу, наклонился и прошептал в самое ухо:

– Присмотри за Маринкой. К Сереге не пускай, пусть проспится.

Она лишь молча кивнула в ответ.

В салоне Лика усадила Маринку к окну, сама уселась так, чтобы закрыть ее от любопытных глаз и не пустить, если вдруг вздумает искать Сережу.

Так и вернулись в лагерь. Молча…

Глава 14. Парни.

Вернулись во втором часу ночи, пока выгрузили спящего Серегу, оттащили в комнату, уложили – уже два. Потом вожатая зашла, злая, как сто чертей, пригрозила обыском и всевозможными репрессиями. В репрессии Прохор не особо поверил. Вожатая и сама напугана, больше от страха наговорила. Выговорившись, она устало махнула рукой и распорядилась: «Завтра разберемся». Едва за ней закрылась дверь, как в комнату тихонько пробрались девчонки, Настя и Аленка. Камеру принесли.

Да, Серега учудил! В том, что произошло накануне, Прохор считал себя тоже виноватым. Во-первых, он ожидал чего угодно, но только не Серегиной выходки. Мало того что друг ухитрился набраться до потери сознания, так из-за него чуть драка с местными не произошла. Хорошо, вовремя ребята увидели, растащили.

Прохор в который раз попытался восстановить в памяти события прошедшей ночи. Сначала все было хорошо. Серега и Маринка ворковали, как и полагается сладкой парочке. В клубе они держались вместе, и Настя с Аленкой рядом крутились. Серега не прекращал съемку, распоряжался, приказывал. И так утомил, что Прохор не выдержал и попросту сбежал. Не насовсем, конечно, сначала с ребятами туалет искали, потом на улицу вышли, так просто, поглазеть. И вроде недолго глазели, там везде стеклянные панели, зал клуба – как на ладони: и фонтан с пеной, и барная стойка, и танцпол, и веранда со столиками. За одним из них сидела Лика. Прохору показалось, или она на самом деле грустила. Он еще подумал: надо бы подойти, расспросить, попробовать вытащить потанцевать. Пока он раздумывал, к Лике подошла вожатая, поставила бокал с коктейлем, присела рядом.

Кажется, именно в этот момент Прохор отвлекся и снова взглянул в зал. Там что-то происходило. Народ плотно толпился у самой стойки, в основном местные. Вдруг над их головами возникла девушка, видимо, ее подняли и поставили прямо на стойку.

«Маринка!» – Прохор несколько секунд ошарашенно смотрел на растерянную девчонку, у нее было ошеломленное лицо с глупой блуждающей улыбкой, колени чуть согнуты, она ссутулилась и обхватила себя руками, как будто хотела закрыться. А у ее ног бушевали несколько десятков подогретых парней.

Прохор выругался. Рванул в зал. Влад и Глеб бросились следом. Навстречу вылетел испуганный Артур.

– Парни, там! – Он махнул рукой в сторону барной стойки. Прохор молча отстранил его и врезался тараном в толпу. С другой стороны активно расталкивала локтями танцующих и глазеющих вожатая.

Вожатая успела первой. Прохор с ребятами успели до появления охранника. Они быстренько сняли Маринку. Вожатая потащила ее прочь, на ходу распорядившись, чтобы немедленно собрали всех. Особенного труда это не составило. Группа дисциплинированно потянулась на веранду.

– А где Серега? – Прохор поискал друга глазами и увидел, как тот залпом пьет коктейль. Успел подскочить к нему и выхватить бокал.

– Ты идиот?! – крикнул в самое ухо.

– Какого черта! – взревел Серега и, размахнувшись, хотел врезать Прохору, но тот ловко увернулся, перехватил руку, сдернул со стула, подтолкнул:

– Шагай давай!

Ему пришлось бы повозиться, но на выручку пришли ребята, и втроем им удалось быстренько вытащить забузившего Серегу на улицу.

– Камера где? – спросил Прохор.

– Все нормально, у девчонок, – доложил Глеб.

Серегу насильно затащили в туалет, сунули головой в раковину под холодную воду. Он шипел от злости, выкручивался, но сразу с тремя справиться не мог.

Ругался страшно! Только кто же его слушать будет, вот протрезвеет, потом поговорим…

Прохор сказал только:

– Тихо ты! Из-за тебя все погорим! – После этого Серега как-то сник, утих.

– Не пойму, когда ты успел так набраться? – недоумевал Глеб, когда они вели Серегу к автобусу. Серега хмыкал и молчал. И в автобусе почти сразу уснул или сделал вид, что уснул. Было у Прохора такое чувство, будто Серега все это нарочно устроил, но зачем? Не успел бы он до такой степени набраться. Даже если он выпил два коктейля или даже три, все равно, он не был бы таким пьяным. Что-то тут не чисто. И зачем Маринка полезла на стойку? Поссорились они, что ли?

Но все его вопросы оставались без ответов.

В лагере Серегу вывели из автобуса последним. В комнате он сразу же упал на кровать и отвернулся к стене. На зловещие угрозы вожатой никак не реагировал. Прохор кое-как договорился с ней, пообещал разобраться между собой, чтобы не выносить сор из избы. Вообще все заметно приуныли. Боялись скандала и Серегиной депортации.

Девчонки подлили масла в огонь, рассказали, как Маринка с Серегой начали ссориться из-за того, что ее какой-то местный парень пригласил. Серега же все время с камерой, ему танцевать некогда. Вот он от злости взял коктейль и выпил, тогда Маринка сказала, раз так, то она будет танцевать на стойке, ну и полезла. А местные обрадовались, давай подсаживать, тут Серега и вовсе рассвирепел, камеру бросил, хотел с кем-то подраться, но над ним все смеялись, тогда он еще один коктейль взял… Настя камеру забрала, Аленка хотела за помощью бежать, ну а дальше все случилось, как случилось…

Прохор поглядывал на неподвижную спину Сереги. Было непонятно, спит он или слушает.

– Что вожатая сказала? – испуганно спрашивали девчонки.

– Ничего хорошего, – ответил Прохор. – Будем разбираться, главное, чтобы не донесли в администрацию.

– Оленька не донесет, – сказала Аленка.

– А охранник? – напомнил Артур.

– Он вроде тоже ничего, – предположила Настя. – К тому же ничего страшного не произошло, ведь так?

– А надо было, чтобы произошло? – нахмурился Прохор.

– Я же просто так… – обиделась Настя.

– Реально, народ, чем нам это может грозить? – озабоченно переспросил Артур.

– Кто знает…

– А давайте будем все отрицать? – предложил Глеб.

– Как?

– Да так, если спросят, то мы ничего не видели. Не было ничего, короче.

– Ага, партизаны под пыткой не сдаются и своих не сдают, – усмехнулся Прохор.

Друзья заулыбались:

– А что!

– Правда!

– Не сдадим Серегу!

– А с Мариной как же? – негромко пискнула Аленка.

– Что с Мариной?

– Ну, она там плачет…

Прохору показалось, или действительно Серегина спина дрогнула?

– Я могу утешить! – встрепенулся Артур.

– Да сиди ты! – осадил его Влад. – Хватит на сегодня подвигов.

Артур пожал плечами:

– Не подумайте ничего такого, просто Маринка одна, плачет и…

– Она не одна, с ней Лика, – объяснила Настя.

– О, да, Лика, малышка Лика, – пропел Артур. – Неужели она может кого-то утешить? По-моему, она ужасная злюка.

– Вовсе нет, – вступились девчонки.

– Она совсем не злая, – добавила Настя.

– Она хорошая, – подтвердил Аленка.

Они уже собрались уходить, как у самой двери Настя повернулась и, смущаясь, произнесла:

– Ой, мы совсем забыли… Маринка просила узнать, сильно ли Сережа на нее злится? Она считает себя во всем виноватой, и ей ужасно жаль… вот… – Настя пожала плечами и с надеждой взглянула на Серегину спину.

– Ему тоже ужасно жаль. – Прохор ткнул кулаком в напряженную Серегину спину. (Как же, спит он! Притворяется, зараза!) – Думаю, утром на свежую голову мы во всем разберемся. Передайте Марине, чтобы перестала плакать и… Спокойной ночи.

– Со всяким может случиться, – подозрительно елейным голосом вторил Артур и получил от Прохора подзатыльник.

Когда девчонки вышли, Прохор бесцеремонно толкнул Серегу:

– Концерт окончен.

– Да пошел ты!

– Фига се! – возмутился Глеб. – Ты че, Серый, с дуба рухнул?

Серега резко сел, скривился, видимо, голова все-таки побаливала:

– А что мне теперь? Качучу перед вами сплясать? Если захотят депортировать, пусть! Умолять не буду!

– Во дурак! – вырвалось у Влада.

– Брэк. – Прохор предостерегающе поднял руки. – Все сели и успокоились.

– А ты кто такой, чтобы командовать? – пробубнил Серега.

– Твой друг, если ты забыл, – ответил Прохор. Ему был очень неприятен и этот разговор и сама ситуация, из которой он не находил выхода. Кто же знал, что Серега ни с того ни с сего заведется, да так, что не остановишь. И остальные напряглись. Еще бы! Кому понравится! Ты стараешься человека выручить, а он за это тебя дураком обзывает и посылает куда подальше. Если бы он остался с Серегой один на один, то смог бы договориться. Уж ему-то Серегин характер давно известен. Заводится с пол-оборота, натворит дел, а потом сам же и страдает.

Но устраивать разборки ночью, да после того, что было, – нет! Никаких скандалов! Утром он постарается разобраться, а сейчас надо всех заставить разбрестись по кроватям.

– Все, парни, идите к себе, спокойной ночи. – Он бесцеремонно вытолкал Влада и Глеба из комнаты, показал кулак Артуру.

Кое-как справился.

Но сам уснуть так и не смог, до рассвета ворочался с боку на бок. Серега, кажется, тоже не спал. Так они молчали, сопели, ворочались. Наконец, Серега не выдержал:

– Прох, – позвал шепотом.

– Чего тебе?

– Ну, ты это, извини…

– Проехали.

Серега вздохнул. Потом еще раз:

– Че делать-то теперь? Если что, мне дома будет капец!

– Прорвемся.

– Я же, главное, это, не хотел ничего такого, как-то само вышло. Маринка еще…

Он снова засопел обиженно.

– Она не меньше тебя переживает, – подлил масла в огонь Прохор.

– Не, ну че теперь-то? Как мыслишь?

– Ты сначала перед парнями извинись, – напомнил Прохор, – потом к Ольге пойдем, надо, чтобы со всеми, – добавил он, – наших собрать, договориться…

Он вспомнил прошедшую ночь и невольно усмехнулся:

– Страсти кипят, прям бразильский сериал!

Послышался недовольный голос Артура:

– Хватит бубнить!

Прохор, несильно размахнувшись, запустил в него подушкой и почти сразу получил ее обратно.

– Можно подумать, ты спал!

– Да, спал! А вы, между прочим, радоваться должны.

– Чему это? – не понял Серега.

– Как чему? – Артур сел на кровати. – Кому нужен был сюжет для фильма?

– Ну?

– Не запрягал! – огрызнулся Артур. – Кто сейчас говорил о сериале? Страсти кипят и все такое?

– Он неудачно пошутил, – сказал Серега. – К тому же, если меня выгонят, о фильме придется забыть.

– Погоди, погоди, – перебил его Прохор. – А хорошая идея, между прочим, такая лав-стори, он и она встречаются в «Тропикане», у них любовь и все такое, они должны пройти разные испытания и…

– Жили долго и счастливо и умерли в один день, – зевая, добавил Артур.

– Погодь ты! – отмахнулся Прохор. – Мы же не можем их поженить.

– Почему? – Артур был сама невозмутимость. – Пусть это будет такая как бы местная свадебка. А что? Устроим сабантуйчик, – он потер руки, – невеста вся в белом, жених, – он кивнул на Серегу, – тоже что-нибудь наденет…

Серега не выдержал и хихикнул.

– А че вы ржете? – удивился Артур. – Я на полном серьезе. Пусть невеста букет бросает, а девчонки-подружки с визгом ловят, это забавно.

Прохор схватил ноутбук, начал торопливо записывать. Он прямо-таки увидел картинку: золотоволосая Маринка в чем-то невесомо-белом вышагивает под руку с Серегой. А следом почему-то шел он – Прохор, и поддерживал под локоток изящную Лику…

– Эй, парни, – вклинился Серега, – ничего, что меня могут выкинуть отсюда?

– Не выкинут, – хором ответили Артур и Прохор.

Глава 15. «Продолжение банкета».

Лике не удалось поспать этой ночью. Намучилась она с Маринкой. Эти влюбленные – чистое наказание! Маринка металась по комнате, заламывала руки, глухо стонала, кому-то угрожала, несколько раз принималась плакать и чуть ли не волосы на себе рвала. Ну что тут делать? У Лики никакого опыта по обузданию чувств у буйнопомешанных, точнее у страстно влюбленных. Во всяком случае, за прошедшую ночь у Лики сложилось впечатление, что любовь – это вроде болезни, помешательство такое. И самое странное – два человека влюблены друг в друга, но при этом ухитрились устроить скандал на ровном месте. Спрашивается, зачем Сережка грубил Маринке? А та в отместку хотела, чтобы Сережка ревновал. А получилось то, что получилось. Теперь вот у Маринки истерика, Серегу могут выгнать из лагеря, да и Маринку, наверное, тоже.

– Если что, я с ним уеду! – заявила Маринка. Под утро она горела, как в лихорадке. – Я сейчас пойду и скажу всем, что это я виновата! Я одна! – твердила она.

Лика усадила ее на кровать, погладила по руке, вспомнила, что мама в таких состояниях капала себе валерьянки. Вот бы и Маринке сейчас накапать…

– Все будет хорошо, – уговаривала Лика. – Вот увидишь, все устроится, вы во всем разберетесь, помиритесь и будете вместе, как раньше.

– Нет, – Маринка встряхивала спутанными пышными локонами, – он ни за что меня не простит!

– Простит, вот увидишь, – обещала Лика, хотя не имела ни малейшего понятия о том, что по этому поводу думает Серега и вообще, как парни оценивают случившееся. Она устала и уговаривала Маринку автоматически, плохо соображая, о чем, собственно, она говорит.

– Пойдем прямо сейчас. – Маринка порывисто вскочила и бросилась к двери. Лика повисла у нее на руке:

– Маришенька, милая, подожди! Сейчас около шести утра, все спят! Ты перебудишь весь корпус, и нам снова влетит. Давай дождемся подъема!

Маринка остановилась, взглянула в сторону окна, где из-за шторы виднелось утреннее розовеющее небо. Сникла.

– Да, сейчас еще рано… Как думаешь, а парни еще спят?

Лика пожала печами:

– Наверное, не знаю. Может, и мы приляжем на часик, а?

Маринка спохватилась:

– Ой, да ты ложись, конечно, ты же из-за меня всю ночь промучилась! Какая же я ужасная! Эгоистка, только о себе и думаю!

Лика испуганно затрясла головой:

– Нет, Марин, ну что ты! Все нормально, ты только успокойся, ладно? Тебе надо отдохнуть.

Она повела подругу к кровати, уложила, села рядом и сидела, поглаживая Маринку по руке, пока та не задремала. Лика склонила усталую голову, прислонилась к краю подушки и почти сразу провалилась в сон.

Ее разбудила вожатая, осторожно тронувшая за плечо.

Лика вскочила, со сна плохо соображая, где она и что с ней. Вожатая прижала палец к губам:

– Т-с-с, – и кивнула на дверь. Лика молча последовала за ней.

Вышли на балкон, там уже собрались ребята из отряда. Лица заспанные, немного испуганные. Настя и Аленка сразу же поманили Лику. Зашептали:

– Ну, как Маринка?

– Уснула, – так же тихо ответила Лика. – А зачем нас собрали? По поводу вчерашнего?

Но девчонки отрицательно качнули головами.

– Ребята, доброе утро всем, – поздоровалась Ольга. – Прошу прощения за ранний подъем, но еще не все из вас знают о вчерашнем инциденте, произошедшем в нашем лагере.

Лика удивленно взглянула на девчонок, потом почувствовала на себе чей-то взгляд и покраснела, потому что это был Прохор.

– Да вроде нет таких.

– Все в курсе!

Но вожатая покачала головой.

– А в чем дело? – послышались вопросы.

– Это из-за того, что Серега напился? – шушукались в стороне.

– Нет, ерунда… подумаешь, напился…

– Ты че, не знаешь, за это могут под зад коленом!

– Прям!

– А то!

– Ребята, ребята, – чуть повысила голос вожатая, – о Сережином поступке мы поговорим позднее, это наше внутриотрядное дело, и нам еще предстоит с ним разобраться. Но дело в том, что у нас произошло настоящее ЧП. Вчера вечером несколько человек напали на девушку из соседнего отряда.

– Что!?

– На кого напали?!

Лика удивленно уставилась на вожатую, она все еще туго соображала.

Вожатая назвала имя девушки, но Лике это имя было неизвестно. Не удивительно, она ведь практически не интересовалась жизнью лагеря. Но кто-то вспомнил пострадавшую:

– Это такая высокая, худенькая?

– Да, она еще молчала все время.

– Темненькая?

– Ага…

– А что случилось-то?

– В отряде конфликт, две девочки не поделили молодого человека, одна из них настроила отряд против другой. Подговорила нескольких парней, и вместе они напали на нее, – сухо объяснила вожатая.

– Ничего себе! – воскликнул кто-то из девчонок.

– Во телки дают! – отозвался кто-то из парней.

– Так ее что, избили?

– Что с ней случилось?

– Ничего серьезного, – успокоила всех вожатая. – Но девушка пережила стресс, она уезжает домой, а ее родители могут подать в суд на нападавших и на администрацию лагеря.

– Вот это да!

– Больные они там все, что ли?

Вожатая попросила тишины:

– Ребята, я очень надеюсь, что в нашем отряде такие конфликты невозможны в принципе. Мы с вами не так давно вместе, но я уже успела присмотреться к вам и думаю, среди вас нет таких людей, кто способен поднять руку на девушку. – Она замолчала и оглядела всех собравшихся. Лика выдержала ее взгляд, хотя чувствовала неприятный холодок, пробежавший по позвоночнику. Как будто она была в чем-то виновата. Да она даже не знала эту девчонку. Ни ее, ни ту, другую, с кем они там парня не поделили. Ужас какой-то! Лика вдруг вспомнила, как злилась на Маринку из-за того, что думала, будто она нравится Прохору. Но злиться – это одно, а нападать, да еще и подговаривать других – это совсем другое. У них там в отряде что, все отморозки какие-то?

– Вот такие у нас невеселые новости, – добавила вожатая, – а сейчас идите умываться, на зарядку и на завтрак. Увидимся после в нашей беседке, есть о чем поговорить.

Переговариваясь, ребята начали расходиться. И только тогда Лика заметила Сергея. Он все это время стоял за спинами друзей. Прятался, что ли? Лика несмело улыбнулась и кивнула ему, здороваясь. Увидела, как он вздрогнул, остановился, подался было к ней, но затормозил, взглянул почти с отчаянием. Лике сразу же стало его жаль. Только она не знала, что надо сделать: самой подойти и позвать к Маринке или дождаться, чтобы он сам догадался. Пока она переминалась в нерешительности, Прохор подтолкнул Сергея, тот качнулся и сделал первый шаг в ее сторону:

– Э-э, привет…

– Привет, – она чуть запнулась, покраснела, опустила глаза. Ее поддержали девчонки, оказавшиеся поблизости:

– Сережик, ты как? – защебетали.

– Ой, мы так волновались!

– Так переживали! Правда, Лик?

Лика несмело кивнула.

– Мы бы все были за тебя!

– Конечно! Мы договорились еще вчера, точнее, сегодня ночью, – сама себя поправила Настя. – Скажи, Ликусь!

Лика снова кивнула.

Сергей улыбнулся, правда не очень уверенно:

– Ну, это… спасибо, я типа вчера всех подставил…

– Ой, да ладно, ты не думай!

– Со всяким может случиться!

Прохор неожиданно рассмеялся:

– Девчонки, вы с ним еще поговорите, он в следующий раз весь клуб на уши поставит и совершит нападение на офицера полиции.

Серега толкнул его в плечо:

– Хватит тебе!

Прохор беззлобно толкнул его в ответ, они перекинулись серией ударов. Девчонки хихикали, а Лика окончательно растерялась. Ведь надо же что-то сказать, надо что-то сделать, позвать Сережу или не позвать? А остальные? Что они подумают?

– Лика, а Маринка где? – неожиданно спросил Сергей, Лика даже задохнулась именно от этой неожиданности. Набрала побольше воздуха, чтобы ответить, и не смогла. Закашлялась. Аленка похлопала ее по спине, приговаривая:

– Ой, Сереженька, ты бы зашел к ней, а то она сама не своя…

– Ну, так это, я прямо сейчас и… – И Сергей как-то не очень уверенно развернулся и зашагал по коридору в сторону Маринкиной и Ликиной комнаты.

Лика замерла, глядя ему в спину. «А ведь я даже не умылась», – промелькнуло в голове. «Вот интересно, почему в голову приходят совсем незначительные мысли в то время, как вокруг происходит что-то очень важное?» – подумала она. Лика, наверное, так и осталась бы стоять в коридоре, не зная, на что решиться, если бы девчонки не потащили ее сначала на зарядку: «Надо же хоть раз появиться», а потом на завтрак.

А на завтраке как-то само собой получилось, что она оказалась за одним столом с Прохором и остальными. Точнее, ребята просто сдвинули столы, чтобы все поместились. Лика чувствовала себя ужасно неловко, сидели тесно, и она то и дело прикасалась локтем к локтю Прохора. Всякий раз ее щеки наливались румянцем, она упорно отворачивалась, чтобы не встретиться с ним взглядами, и почти ничего не ела, точнее, ей было совсем не до еды.

Во время завтрака обсуждали последние новости, в основном, конечно, нашумевшее нападение. Происшествие успело обрасти слухами. Выдвигались версии одна нелепее другой. Прохор заявил, что сегодня будет собрание, он все узнает и расскажет на вечерней свечке.

– Народ, вы уже поняли, что Оленьке как-то удалось замять дело? – вдруг спросил Прохор. Все снова загалдели, задвигали стульями, послышалось: «не, наверно, она нам еще вставит»… «ага, щаз, че ей, охота себя еще раз подставлять?»… «может, и правда пронесло».

– Оленька же сказала, что у нас будет об этом разговор, – напомнила Аленка.

– После такого ЧП администрации точно не до нашего Сереги, – заявил Артур.

Но Прохор перебил всех, сказав:

– В любом случае, мы должны сами подойти к Ольге и извиниться.

– Вот это правильно, – одобрил Глеб.

– Конечно! – подхватила Настя. – Мы скажем, что сами разобрались, Сережка все понял, и больше такого не повторится.

Кто-то хмыкнул недоверчиво:

– А ты уверена, что он все понял? Он тебе сказал?

Лика напряженно вслушивалась в слова ребят, переводила взгляд с одного на другого. Ей казалось, что она видит их чуть ли не впервые, да так оно в сущности и было, ведь раньше ей до них дела не было. А сейчас она почему-то распереживалась за Сережку, за Маринку, за Прохора… Какие они – эти парни и девчонки? Дружные или нет? Что они решат? Будут ли отстаивать Сережу?

– Он нам сказал, – пробасил Влад, – и я ему верю.

– Мадам, мсье, – Артур вскочил, постучал вилкой по стакану, – аттансьен! Имейте в виду, не отстоим оператора, останемся без кино!

– Да при чем тут кино! – возмутился Прохор. – Дело не в кино.

– И в кино тоже, – не отступал Артур.

– Не вопрос! Отстоим Серегу! – крикнул кто-то из парней. У Лики отлегло от сердца. Значит, отряд готов поручиться за своего. И все-таки, как удалось Ольге спустить все на тормозах? Неужели только благодаря новому ЧП?

– Короче, давайте после завтрака все в беседку. А я позову Ольгу, – предложил Прохор. Возражений не последовало.

Ни Сергей, ни Маринка на завтраке не появились. И заботливые девчонки набрали целую гору бутербродов и выпечки, подкормить влюбленных.

Девчонки успели сбегать в корпус, отнесли еду Маринке и Сереге, но не застали их на месте. Лика вернулась в комнату и наконец-то смогла умыться.

Девчонки позвали ее на море, но она отказалась. Скорее по привычке отказываться. Когда она вышла из душа, то почувствовала страшную усталость, не было сил думать, размышлять, оценивать, даже просто сидеть с открытыми глазами. Тогда она закрыла их и почти сразу уснула.

Ее добудились лишь к обеду. Счастливая Маринка, белозубая, хохочущая, растормошила, защекотала, подняла, потащила.

– Марин, который час? Я что, проспала беседку? – испугалась Лика.

– Вовсе нет, – успокоила Маринка, – беседка пока отменилась, все вожатые, модераторы и администрация на закрытом собрании. Вечером на свечке все обсудим.

И она плюхнулась рядом с Ликой, обняла, рассмеялась счастливо.

– Все нормально? – неуверенно улыбалась Лика, не зная, как реагировать на такое бурное проявление чувств.

– О да! – ликовала Маринка, обнимая Лику за плечи. Лика слегка поежилась, но стерпела. Ей даже было, как бы это лучше выразиться… ммм, даже приятно…

Еле дождались вечера.

На свечке Лика снова сидела рядом с Прохором, их руки снова соприкасались, Лика волновалась, ей казалось, что сердце стучит слишком громко, и она старалась дышать через раз, чтобы хоть немного унять его.

Сереге первому сунули свечку. Он сжал ее в ладонях, опустил голову.

– Ольга, я хочу попросить прощения, – голос дрогнул, – я вас подставил… Я понимаю, всех подставил…

Лика замерла. Что-то сейчас будет!

– Оленька, простите нас! Это я во всем виновата! – залепетала Маринка.

– Да, Ольга Викторовна, пожалуйста, мы все понимаем!

– Это случайность, Ольга Викторовна.

– Вам сильно влетело из-за нас?

– Серега нормальный пацан!

Вожатая смотрела на свой отряд и улыбалась. Лика тоже невольно улыбнулась.

– Считайте, вам повезло, – произнесла Ольга. – Последние события затмили вчерашний инцидент. И я этому, естественно, рада, – подчеркнула она и, взглянув строго на Серегу, добавила: – Надеюсь, в будущем ничего подобного не повторится?

– Ольга, ну вы же меня знаете, – он развел руками.

Она кивнула:

– Знаю. Надеюсь, что могу доверять вам.

– Конечно, можете. – Серега был серьезен, как никогда. – Ребят, ну извините… – Он поднял голову и обвел всех взглядом.

– Ура! – завопил Артур, срываясь с места. Он исполнил какой-то дикий танец и с хохотом повалился на пляжную гальку. К Сереге потянулись пожимать руку, Маринка припала к его плечу, кажется, снова расплакалась. Лика и сама чуть не последовала ее примеру.

– Хорошо, что все так обернулось, – шепнула она Прохору и сразу же прикусила язык. Испугалась. А он – ничего, согласился, по руке погладил. Может, он не такой уж задавака…

Когда все немного успокоились, вожатая и Прохор рассказали о собрании, о том, что пострадавшая девчонка уже уехала. Что там не все так однозначно, потому что она сама провоцировала девчонок, и ребят, и свою соседку по комнате. С парнем темная история. Непонятно, почему его начали делить, ведь он ни одной из них не отдавал предпочтения. Одним словом, конфликт оказался гораздо глубже, но, к счастью, никто особенно не пострадал. На самом деле на девчонку не нападали, ее соседка просто привела с собой несколько человек свидетелей, чтобы те присутствовали при разборке. Они стояли в стороне и не вмешивались. Во всяком случае, они сами так говорят. И драки не было, был разговор на повышенных тонах, были угрозы с одной и другой стороны, кажется, соседка вела себя более эмоционально и даже замахивалась, что, видимо, и послужило поводом для обвинения ее в нападении и избиении. Но никаких следов или синяков с ушибами у девочки не обнаружили. Но она закатила такую истерику, что поставила на уши не только администрацию, но и родителей, а те уже чуть ли не в суд собрались подавать. Чем дело кончится, еще не ясно. Все, кто имеет хоть какое-то отношение к этой неприятной истории, очень возбуждены и возмущены. Вторая девчонка тоже, вероятнее всего, уедет.

Передавали свечку по кругу, обсуждали прошедший день. Когда очередь дошла до Лики, она осторожно взяла свечку, вздохнула и едва слышно произнесла:

– Вы все очень хорошие… – замолчала, смутившись. Поспешно передала свечу вожатой.

– Ты тоже очень хорошая, Ликусь, – крикнула со своего места Маринка.

– Да у нас вообще все самые клевые!

– Лучший отряд в лагере!

– На всем побережье!

– Ладно, – рассмеялась вожатая, – давайте постараемся забыть все плохое. Кстати, у меня есть еще одна новость, по поводу экскурсии. Ребята, кто едет в Каппадокию?

Глава 16. Страна прекрасных лошадей.

Гидом оказался молодой человек, круглолицый, светловолосый.

«Симпатичный», – отметила про себя Лика.

Вожатая представила его: «Алексей».

Девчонки строили глазки. Лика поморщилась и стала смотреть в автобусное окно.

Везут куда-то, ну и ладно.

Нахохлившаяся Маринка делала вид, будто кроме музыки в ее наушниках ничего интересного на свете нет. Зато Серега о чем-то громко спорил с Прохором на заднем сиденье.

«Специально так сели?» – задавалась вопросом Лика.

Автобус тронулся. Вожатая прошлась по салону, убедилась, что все на месте. Шикнула на Серегу, тот проворчал неразборчиво, но беззлобно, Оленьку все любили.

Вернулась, еще раз напомнила о программе и наконец передала микрофон гиду.

– Ребята, кто из вас раньше слышал или читал о Каппадокии? – спросил он.

Послышались невнятные ответы: «Не, ну я че-то слышал…», «По истории, кажется, было…», «Точно! С Византией связано…».

– Это очень древняя страна, – добавила, смущаясь, Настя.

Лика невольно напрягла память, но так ничего и не вспомнила. Алексей выждал несколько минут, выслушал различные предположения, надо сказать, прозвучавшие довольно вяло, похвалил Настю и еще кого-то, кто сказал о Византии.

– Действительно, – подтвердил гид, – Каппадокия некогда была частью Персидского царства, первоначально она была разделена на две сатрапии, или провинции: одна из них охватывала центральную и внутреннюю области, которые греческие географы называли «Каппадокия», другая занимала территорию побережья Черного моря и называлась Понт. После падения Персидского правления эти две провинции сохранили свои различия, и название «Каппадокия» сохранилось лишь за первой из них. В первом веке до нашей эры Каппадокия была подчинена Риму и стала римской провинцией. Впоследствии она была частью Византии, а с пятнадцатого века, то есть после падения Византии, ее территория вошла в состав Османской империи.

Лика зевнула. Маринка, закрыв глаза, казалось, полностью погрузилась в музыку. Ребята не слушали гида, кто в окно смотрел, кто дремал, кто болтал, кто читал, кто играл…

Серега просунул руку между сиденьями и ткнул пальцем Маринку:

– Марин, Маришка! – довольно громко шептал он.

– Чего тебе? – Маринка скорчила недовольную гримасу.

– Пересядь ко мне, или я к тебе, а?

Улыбка чуть тронула Маринкины губы, она покосилась на Лику:

– Если Лика захочет…

– Захочет, я ее уговорю. – И Серега тут же переключился на Лику: – Лик, а Лик, пересядь на мое место, пожалуйста!

На его место – это, значит, рядом с Прохором. Внезапно Лике стало жарко.

– Вот еще, – съязвила Маринка, – Лика у окна хочет сидеть, правда, Лик?

– А мы Проху подвинем, – нашелся в ответ Сережа. – Проха, пересядь на мое место, пусти девушку к окну, – потребовал он.

– Да пожалуйста, – великодушно ответил Прохор.

Лика испугалась. Ехать несколько часов рядом с Прохором – она не вынесет такой пытки. Она задохнется, ей воздуха не хватит, и она умрет, точно!

– Я лучше назад пересяду, – быстро сказала она, поднимаясь.

– Ну во-о-от, – протянула Маринка, – какой же ты, Сереженька, невежливый, выжил девушку, заставил тебе место уступить!

Лика чуть не заплакала.

– Лик, ну че ты такая нудная, а? – обиделся Сережа.

– Я не нудная, – в отчаянии воскликнула она.

– Ребята, потише! Имейте уважение! – потребовала Ольга. – Из-за вас ничего не слышно!

Лика быстро отвернулась к окну, сзади донеслось приглушенное: «да угомонись ты!» Понятное дело, Прохору совсем не интересно сидеть рядом с маленькой девчонкой. Маринка тоже хороша! Садилась бы сразу со своим Сережиком, а то устроила показательные выступления на весь автобус!

– Кстати, как переводится Каппадокия? – Алексей не терял надежды заинтересовать ребят. Никто, естественно, не знал. – Страна прекрасных лошадей, – перевел Алексей.

– Что?

– Как? – послышалось несколько удивленных возгласов.

– Почему лошадей?

– Возможно, здесь выращивали какую-то особую породу, – предположил гид, – торговали этими лошадьми с другими странами, вот и появилось такое название. Но сегодня Каппадокия известна не благодаря лошадям. Это совершенно уникальное место, с удивительной природой. В глубокой древности на ее месте находился центр активной вулканической деятельности. Миллионы лет дождь и ветер размывали и выветривали местный ландшафт, состоящий из мягких вулканических камней, в результате чего здесь образовался пейзаж в виде конусовидных скал и остроконечных башен, увенчанных огромными камнями. Эти странные природные образования известны под названием «Дымовые трубы фей».

– Ух ты! – послышались восхищенные возгласы. – В самом деле?

– А там действительно живут феи?

– Какие тебе феи? Ты че, в сказочки веришь? – насмешничали парни.

– Ребята, спокойно, – улыбался довольный гид, на него наконец-то обратили внимание. – Сегодня мы с вами сможем проверить, живут ли в долине феи. Потому что мы как раз туда и едем. Долина «Дымовых труб фей» является одной из самых популярных территорий в Каппадокии, она имеет форму треугольника, образованного между тремя основными городами этого региона – Аваносом, Ургупом и главным транспортным узлом Невшехиром. В течение многих веков люди, заселявшие эти места, высекали в скалах жилища, подобные лабиринтам туннели и даже лавки, где продавались ковры. Нападения арабов и религиозные гонения на первых христиан вынуждали местных жителей скрываться и строить большие подземные храмы и даже города.

И понес и понес…

Лика задремала, а когда открыла глаза, автобус уже остановился, и вожатая приглашала всех к выходу.

Она очутилась в центре крохотного средневекового городка, самого по себе похожего на сказочный и окруженного совсем уж фантастическими и сверхъестественными скальными образованиями. Не поймешь, то ли дома растут прямо из скал, то ли скалы из домов. Гид все еще вещал о том, что горы и долины скрывают в себе подземные города, каменные часовни, монастыри и жилища, которые были высечены в скалах еще в 400 в. до н. э.

Городок Гореме оказался не просто музеем под открытым небом, он был обитаем. Одно из немногих сохранившихся поселений, где среди «Дымовых труб фей» и высеченных из скал домов по-прежнему живут люди.

Здесь же, в одном из пансионов, Лике и ее отряду предстояло провести ночь. Пансион, как и другие поселковые постройки, находился прямо в скале. У Лики дух захватило, когда она его увидела. Она стояла посреди крохотной площади и, раскрыв рот, крутила головой, разглядывая ресторанчики, кафе и лавки, размещенные прямо в скалах. Серега, естественно, забыв обо всем, уже бегал со своей камерой. Маринка бегала за ним, все остальные тоже были заняты разглядыванием, фотографированием, разговорами, ахами, восторгами, кто-то повис на Алексее, засыпав его вопросами, кто-то бродил по лавкам в поисках сувениров. Лика снова оказалась в одиночестве. Но ненадолго. Прохор подошел и взял ее за руку:

– Пойдем, – велел он, – и не теряйся, – добавил с улыбкой.

Она хотела было вырвать руку, нагрубить, только чтобы отстал и не заметил, как ее щеки предательски заливаются румянцем. Но сил не осталось. Его рука, большая, сильная, мягко, но крепко держала ее. И глаза у него были добрые, не насмешливые, ну, если только чуть-чуть.

– Ребята, сейчас мы пообедаем, а потом посетим музей под открытым небом, – сообщила Ольга. – Я вас очень прошу, не отставайте! Если кто-то заблудится, возвращайтесь сюда же!

После обеда почти весь оставшийся день бродили по высеченным в скалах византийским церквям. У Лики кружилась голова. Она говорила себе, это от красоты, такое бывает, «у меня просто культурный шок». Иногда ей казалось, что она вот-вот упадет среди этих прекрасных фресок и украшений, но Прохор неизменно поддерживал под локоть, подавал руку, да что там говорить, временами он просто тащил ее на себе!

– Эти фрески относятся к девятому-одиннадцатому векам, – рассказывал Алексей. – Обратите внимание, сами церкви неприметны снаружи, но их интерьер с центральным куполом и крестообразным основанием выполнен в характерном византийском стиле.

«Еще немного, и я умру от восторга, – думала Лика. – Интересно, можно ли умереть от восторга? А от избытка впечатлений?».

– Устала? – участливо спрашивал Прохор. Она отрицательно качала головой, разве могла она признаться? Да она готова бродить здесь сутками, и, если надо, останется на всю жизнь! Только бы он не размыкал пальцев, только бы всегда чувствовать свою руку в его руке.

– Из сорока подземных городов и поселков, обнаруженных в данной местности, самыми крупными и интересными являются города Деринкую и Каймаклы, в которых людям приходилось скрываться от религиозных преследований и нашествий арабов. Они были заселены первыми христианами, последовавшими за апостолом Павлом, который в первом веке нашей эры принес сюда эту религию. Подземные города представляли собой укрытые от постороннего глаза, хорошо организованные, безопасные и самостоятельные жилые комплексы, которые могли разместить до тридцати тысяч человек. Сейчас мы с вами находимся в городе Деринкую. Он насчитывает восемь уровней. Обратите внимание: здесь размещались конюшни, школа, столовый зал, церкви, кухни, жилые кварталы, винные погреба, водоем, складские помещения и тюрьма. Чувствуете, какой свежий воздух?

Лика послушно вдохнула и ничего не почувствовала. А Алексей продолжал:

– Здесь до сих пор функционируют вентиляционные шахты того времени, а туннели и залы достаточно хорошо освещены. В случае опасности жители заваливали огромными камнями проходы и коридоры. Между уровнями города в полу были высечены небольшие отверстия для связи между соседними этажами. Все восемь этажей города открыты сегодня для посетителей, причем самый нижний из них находится на глубине пятьдесят четыре метра. Город Каймаклы во многом похож на Деринкую, но имеет меньшие размеры, по крайней мере, пока археологами раскопано пять этажей этого многоуровневого убежища…

Восемь уровней, все эти метры, уходящие вниз, бесконечные залы и переходы. Все в конце концов слилось у нее перед глазами, и, когда наконец группа выбралась из пещерного города, Лика испытывала настоящую, ужасную, катастрофическую усталость.

Зато Серега был абсолютно счастлив. Он похлопывал по камере и многозначительно улыбался. Рядом с ним стояла гордая собой Маринка.

После ужина ребята выбрались на площадь перед пансионом. Сбились в кружок, запрокидывали головы, смотрели на золотые монеты звезд, пытались найти знакомые созвездия.

Рассуждали о странном названии «Дымовые трубы фей» – кто придумал? Почему?

Предположения были разные, от самых нелепых и фантастических до попыток «научного объяснения».

– Если здесь вулканы были, так, может, дым из-под земли шел, – стесняясь, сказала Лика. – А эти скалы такие вытянутые, странные, как будто их кто-то специально построил, вот люди смотрели и думали, что под землей живут какие-то фантастические существа, топят печки, а из труб дым идет.

Смеялись, конечно… Но она не обиделась. Ну и пусть. Зато когда совсем стемнело, Прохор обнял ее за плечи и прижал к себе:

– Не замерзла?

Что надо было сделать? Оттолкнуть? Пусть бы он думал, что Лика злюка, зато неприступная и не нуждается ни в чьем покровительстве и тем более жалости.

– Нет, – ответила она, нехотя освобождаясь от его руки.

Он взглянул удивленно, ничего не сказал, но больше не прикасался к ней. И хотя был все время рядом, но как будто и не рядом, будто отдалился. Только потом, когда расходились, пожелал ей спокойной ночи.

Она долго не могла уснуть, все ворочалась, хотелось посоветоваться с кем-нибудь, поговорить о том, что с ней происходило сегодня. Ей хотелось понять, как ко всему этому относиться? Она правильно себя вела или нет? Конечно, Прохора следовало осадить сразу же, а то вообразил себе, наверно! Но она тоже живой человек, и у нее не всегда хватает сил. Ведь вот – бросили же ее родители! А она так любит их, так хочет быть с ними! Но им-то на нее плевать. Им лишь бы отделаться! Зачем вообще заводить детей, если не собираешься их воспитывать, если не умеешь любить и вообще не нуждаешься? Просто потому, что так принято? Ведь никто не спрашивал у нее, хочет ли она рождаться? Все только о себе думают. Или вообще не думают ни о чем. Вот говорят: любовь, любовь! А есть ли она вообще – любовь? Или все только выдумки?

Любит ли она кого-нибудь?

А вдруг она тоже никого не любит, а только думает, что любит?

Нет, нет, ужасно так думать! Если так думать, то и жить не стоит!

Она лежала в темноте комнаты пансиона, где-то посреди причудливых скал, «дымовых труб фей», в чужой стране, далеко-далеко от дома, лежала и чувствовала себя непоправимо, страшно одинокой, затерянной пылинкой, занесенной волей случая в неведомые земли, да еще эти скалы, эти трубы…

Трубы – причудливо изогнутые, высокие, низкие, разноцветные, ажурные, тонкие, как шпили на башнях, и приземистые… Они дымили, где-то там, глубоко под землей, жили таинственные феи, топили печи, варили свои волшебные зелья или просто готовили обеды. Кто их знает… Лика бродила совершенно одна посреди бесконечного леса труб, кричала, стучала, топала, но никто не отзывался. Подземным жителям не было до нее дела.

Глава 17. Прохор.

Лика хорошая девчонка, правда, дикая какая-то. Маленькая еще.

Прохе было приятно думать о ней. Он с нежностью вспоминал прошедший день, как она доверчиво держала его за руку, как всюду ходила за ним, не отставала, не капризничала. Иногда улыбалась, мимолетно, вскользь, прятала глаза под густой челкой, но все же он успевал заметить, как меняется ее взгляд, из настороженного или отрешенного он делался то озорным, то веселым, то насмешливым, то удивленным. Он ловил эти выражения, кусочки Ликиных эмоций складывались в мозаику, совершенно незнакомая, закрытая девчонка постепенно становилась ближе и понятнее. Она была нежной и хрупкой, все время хотелось защищать ее от всего и от всех. Посадить бы ее на плечо, или лучше за пазуху и носить там, никому не показывая…

Проха улыбался своим мыслям.

А вчера, когда ехали в автобусе, Лика не захотела сидеть с ним рядом. Надо же, гордая какая! Или пугливая? Может, он ей не нравится? Он нахмурился и попытался припомнить все, что было связано с Ликой. Он и раньше пытался наладить с ней отношения, но неудачно. Лика откровенно грубила и шарахлась, как от него, так и от других. Обидел ее кто?

Маринка говорила, вроде у Лики с родителями конфликт, или что-то в этом роде… Расспрашивать как-то неудобно.

«Еще заявит, что лезу не в свое дело», – думал Проха.

И все-таки она необычная девчонка. Если бы не история с Серегой и Маринкой в ночном клубе, Проха не обратил бы на Лику ни малейшего внимания. Просто мелкая язвочка, не умеющая себя вести. Но Лика сумела его удивить. И полностью изменила его мнение о себе. Именно той ночью, когда ребята утихомиривали буянившего Серегу, Лика взяла на себя обязанность присматривать за Маринкой. Причем ее никто не просил, да и подругами их сложно было назвать. И Маринка никого к себе не подпускала, только Лику.

Нет, она совсем не такая, какой кажется. Есть в ней что-то…

Он вспомнил, как совеем недавно попытался обнять ее за плечи, а она вырвалась, как испуганная птичка.

«Маленькая», – с особенной нежностью подумал Проха.

А утром, когда грузились в автобус, Лика убежала на заднее сиденье, забилась в угол. Проха не сразу ее увидел. Серега сидел с Маринкой, Проха – с Артуром. Он хотел было пересесть к Лике, но почему-то постеснялся на глазах у всех пробираться по проходу, да еще чего доброго, Лика взглянула бы из-под челки и заявила, что хочет побыть одна. С нее станется. Потом несолоно хлебавши, под насмешливыми взглядами ребят возвращаться к Артуру. Нет уж, пусть сидит одна, если ей так нравится. Проха подождет, когда у нее настроение появится.

Серега и Маринка восторженно ворковали и поминутно чмокали друг друга, настоящая сладкая парочка.

«Хм… сладкая парочка, а что, если…. Вполне себе – идейка», – подумал Проха, наблюдая за влюбленными.

– Что ты там строчишь? – спросил Артур, пытаясь заглянуть на дисплей.

– Сценарий, – отозвался Проха, – по-моему, это то, что нужно.

– Все-таки лав-стори? – уточнил Артур.

– Куда же без нее, – усмехнулся Проха.

Глава 18. Песчинка на ладони.

Репетировали на пристани эпизоды со «свадьбой» и танцами. Идея о том, как поженить Сережку и Маринку, объявив их сладкой парочкой, принадлежала Прохору. Всем остальным она тоже показалась интересной. Для этого последнего эпизода местом съемки выбрали пристань, почему-то и Сереже и Прохору там очень нравилось.

Лика мало что понимала в происходящем, и ей было скучно.

Сначала Сережа установил камеру на штатив, потом выстраивал ребят и девчонок парами и заставлял проходить перед ней. Но его что-то не устраивало, он ругался, переставлял камеру, и все начиналось сначала.

Лика сначала наблюдала за происходящим, даже пару раз прошлась со всеми мимо камеры. Ее Прохор позвал, она и ходила с ним под руку… Но Прохор все время отвлекался, убегал. А потом и вовсе забыл о ней.

– Свет уходит! – то и дело кричал Серега. – Да не стой ты там! Что ты замер, как столб! – раздражался он.

– Народ, соберитесь, – просил Прохор, – надо, чтобы утром все было отлично. Давайте отрепетируем этот эпизод, чтобы завтра не было проблем.

– Артур, встань туда!

Артур безропотно уходил на край пристани, молча останавливался и ждал.

– Где он будет стоять? – кричал Сергей. – Откуда я знаю, как это будет выглядеть утром?!

– Успокойся, – перебивал его Прохор, – Артур, стой пока там. Ребята, пройдите парами, отсюда – туда. Да, как репетировали. Еще раз!

Лика осталась без пары. Ее оттерли в сторону.

Она постояла, посмотрела и медленно побрела прочь. Она шла и ругала себя:

«Какая же ты дура! Выдумала тоже – Прохор! Нужна ты ему! У него – вон, пол-отряда девчонок, а захочет, так любую в этом злосчастном лагере возьмет. Подержал за ручку, она и растаяла! Как же, жди! Влюбился он! Вежливый и ответственный, он же мо-де-ра-тор! У него обязанность водить за ручку маленьких девочек!».

Над морем сгущались вечерние сумерки. Песок на пляже еще не успел остыть, хотя в воздухе уже пахло сыростью, с моря потянуло свежим ветром. Лика шла и шла по пустому пляжу, сама не зная куда.

Она забрела так далеко, как никогда еще не заходила, пляж обрывался, берег был завален камнями, на один из них Лика уселась, чтобы передохнуть. У нее совсем не осталось воли и сил. Ничего не хотелось. Если бы можно было сейчас уснуть и больше не просыпаться, она бы согласилась.

И вообще, хорошо бы просто взять и перестать быть. Совсем. Закрыть глаза и больше ничего не чувствовать, не ощущать, не помнить. Память – очень злая штука. Она подбрасывает такие картинки, такие воспоминания, от которых хотелось бы поскорее отказаться, забыть. Но забыть никак не получается. Невозможно забыть нанесенные обиды или несбывшиеся мечты…

А что, если зайти сейчас в море и идти, идти, пока вода не закроет макушку, и еще, дальше, дальше… Как быстро наступит смерть? Каково это – не дышать? Лика попробовала задержать дыхание, даже зажала нос и рот, сидела так, сколько смогла, а потом не вытерпела, вдохнула, закашлялась. Наверное, она бы не смогла утонуть. Говорят, морская вода очень плотная, она выталкивает человека наверх. Если бы был шторм, она могла бы захлебнуться, и ее разбило бы о скалы. Но в спокойном море утонуть практически невозможно.

Куда лучше, если бы ее убило молнией. Она читала о шаровой молнии, такое достаточно редкое явление, но все же случается, особенно при сухих грозах.

Лика тяжело вздохнула. Умирать одной страшно. Если бы с кем-нибудь… С кем же? С Маринкой? Нет, она не согласится, потому что счастлива.

С Прохором? Да он ее за сумасшедшую примет.

Как глупо! Надо было устроить попытку суицида. Ну, хотя бы попробовать, не по-настоящему, а так… чтобы напугать только… Таблеток каких-нибудь наглотаться или вены порезать… Тогда бы ее точно депортировали. Родители как миленькие прискакали бы со своей Кубы!

Только каких таблеток? И где их взять? Нет, с венами проще. Если сделать неглубокие надрезы, то ее успеют спасти. Лика взглянула на свои запястья и представила себе, как из порезов хлещет кровь. Ее затошнило. Чтобы поскорее избавиться от неприятной картинки, убрала руки под колени. С горечью подумала:

«Я тут буду руки резать, истекать кровью, а всем наплевать. Еще, чего доброго, объявят сумасшедшей. В больницу положат, и буду валяться одна в чужой стране. А родители, да они и не подумают приехать! У них же путевка!».

– Лика? – За спиной послышался шорох гальки, кто-то окликнул ее. Лика вздрогнула, обернулась нехотя. Неподалеку стояла вожатая.

– Помешала? – спросила она.

Лика пожала плечами. Отвернулась, подтянула колени к подбородку, обхватила руками, замерла.

Ольга обогнула камень, на котором сидела девочка, вошла в воду, море лениво облизывало ее щиколотки. Лика смотрела ей в спину: «Зачем она здесь? Шпионит за мной?».

Было так тихо, только море чуть плескалось, шевелило гальку, да цикады пели.

– Боже мой, какая мощь! – проговорила Ольга.

Лика невольно замерла, прислушалась, взглянула на море, на далекий потухающий горизонт.

– Миллионы лет так было и сколько еще будет? – продолжала рассуждать Ольга. – Как подумаешь, что такое человек по сравнению со всем этим… Стихия! Чуть вздохнет, и ты исчезнешь, а мир даже не заметит.

Лика почувствовала, как ее понемногу начинает пробирать холодок.

– Кто ты по сравнению с миром? Песчинка… Даже меньше, чем песчинка. – Ольга наконец обернулась и взглянула на Лику. Покачала головой. – На самом деле выбирать тебе, – жестко сказала она. Подняла горсть мелких камешков, пересыпала с ладони на ладонь, бросила: – Камни, им все равно, они лежали здесь миллионы лет и столько же пролежат еще, рассыплются в пыль, их развеет ветер, неживая материя, всего лишь строительный материал для живой. Великая тайна! Человек. Живой, чувствующий, страдающий, думающий. Ломающий голову над смыслом жизни, над собственной реализацией, над поиском истины, верой в Бога или неверием. Сомневающийся, любящий, ненавидящий… – Она замолчала, все так же пристально вглядываясь Лике в глаза. – Тебе выбирать, – еще раз произнесла она.

– Вы правда так думаете? – с трудом выговаривая слова, спросила Лика. Ей стало не по себе. Захотелось взглянуть на свои ладони, на них наверняка налипли песчинки, может, несколько десятков или сотен…

– Да, – просто ответила Ольга.

И вдруг засмеялась негромко:

– Я хочу искупаться, – объяснила она удивленной Лике, – подождешь? Или со мной?

Лика отрицательно покрутила головой:

– Вы идите, я покараулю.

– Я быстро, только окунусь, и все.

Ольга сбросила шорты и топик и осторожно вошла в воду.

«Как молоко!» – послышался ее голос.

«Как же она без купальника? – думала Лика. – Белье намокнет, бррр. А вода теплая…» – Лика опустила ноги в море, пошевелила пальцами. Она ведь ни разу так и не искупалась, с самого приезда. А что, если прямо сейчас по-быстрому окунуться, пока никто не видит? Ольга же плавает, и ничего. А она все-таки взрослая… Словно в подтверждение ее мыслей, появилась Ольга, почти бесшумно вынырнула, смешно отфыркиваясь:

– Уффф! Блаженство!

Сама себе не веря, Лика выпалила скороговоркой:

– Оль, можно я тоже?

– Конечно, – ответила вожатая.

И Лика решилась. Неловко стянула одежду, обхватила себя руками, словно ее знобило, сделала шаг, другой. Вода обняла лодыжки, коснулась коленей, теплая, почти как в ванной. Ласковая.

Лика забрела по грудь, прислушиваясь к себе, к своим ощущениям. Было немного страшновато, вдруг кто-нибудь схватит за палец, там, под водой. Ведь не видно же ничего. Она поспешно оторвалась от дна и повисла в воде, как поплавок. Снова испугалась, забила руками и ногами, чуть не захлебнулась, повернула к берегу и сразу натолкнулась на Ольгу.

– Становись, здесь мелко, – успокоила она.

– Я знаю, – тяжело дыша, ответила Лика.

– Испугалась?

– Немного… А вам разве не страшно?

– Нет, я люблю воду.

Они выбрались на берег, вожатая посоветовала спрятаться за камнями и снять мокрое белье. Лика, хоть и испытывала неловкость, все-таки последовала ее совету. «Никто не узнает, нам бы только до корпуса добраться…».

Скатала белье в комок, зажала в руке, надела шорты и футболку прямо на голое тело.

– Ну что, идем домой? – предложила Ольга.

И они побрели по пустому пляжу обратно к пристани. Лика совсем было расслабилась, как вдруг услышала негромкие голоса и по песку скользнули длинные тени.

– Кто это тут у нас? – весело спросила Ольга. – Еще любители ночного купания?

Лика поспешно завела руку с мокрым бельем за спину.

– Вот вы где! – послышались знакомые голоса.

– А мы вас всюду ищем!

Они подошли ближе, и Лика увидела Прохора и Артура. Хорошо, что было уже темно, и они не могли заметить, как покраснели ее щеки. Лика потихоньку сдвинулась чуть в сторону и отступила, спрятавшись за Ольгину спину.

– Надо же! И зачем бы это мы вам понадобились? – с чуть заметной иронией спросила Ольга.

– Так это… репетицию закончили, а вас нет… – начал Артур.

Ольга покачала головой:

– Я же предупредила, что ухожу?

– Вы – да, – ответил Прохор, – а Лика… – И он замолчал.

– Вот как? – насмешливо переспросила Ольга.

– Я не знала, что должна у тебя отпрашиваться, – не сдержалась Лика, выглянув из-за спины вожатой. Артур рассмеялся первым, за ним – Ольга, и Прохор не выдержал. Лика вспыхнула от негодования, хотела было бросить их и убежать, но Прохор вдруг сказал:

– Я беспокоился.

– Вот еще, – не очень уверенно произнесла Лика.

А потом, когда возвращались в корпус, встретили по дороге Настю, Аленку и ребят, оказалось, они тоже искали Лику, и Маринка с Серегой, и остальные, все искали Лику.

Она была смущена. Как оказалось, пока она сидела на камне и рассуждала о том, какой способ ухода из жизни самый безопасный (если можно так выразиться, конечно), пока она предавалась саможалению и самокопанию, ее искали всем отрядом. Выходит, ее отсутствие заметили…

А еще выходит так, что вожатая нашла первая. Но промолчала о том, что нашла ее не случайно. Почему?

Лика не выдержала и, хотя это было не в ее правилах, спросила.

– Мне казалось, ты и сама все понимаешь, – ответила Ольга.

– Может, и понимаю, только… – Лика замялась, не зная, как спросить о главном.

– Только не всегда можешь с собой справиться, – подсказала Ольга.

– Ну да, наверно.

А еще Прохор проводил ее до комнаты и, прежде чем уйти, взял за руку. Лика вздрогнула, но руку не отняла. Она постаралась и справилась с собой.

– Ты ведь завтра поможешь мне? – спросил он.

– Постараюсь…

Глава 19. Стоп! Снято!

Лика.

Утром снимали «свадьбу». Теперь уже Лика хоть немного разбиралась в том, что происходит на съемочной площадке, то бишь на пристани. Вечером Маринка рассказала, а потом еще Прохор объяснил, и Сережа тоже, правда, у Сережи непонятно получается объяснять. Но ничего, Лика и сама не дурочка, разобралась, что к чему. Она поняла, отчего вчера вечером все нервничали. Сережа не мог сам снимать, потому что он – главное действующее лицо – «жених»! Маринка, ясное дело – невеста. Артур должен их объявить сладкой парочкой сезона, как бы «поженить». Все остальные ребята – друзья и подружки жениха и невесты, гости и родственники на свадебном торжестве. Вчера Прохор попросил ее помочь во время съемок, и она пообещала. Снимать кино не так-то легко, как может показаться. Режиссер представляет себе одно, а получается совсем другое, ну или не совсем, но все равно обидно. К тому же оператор играет главную роль в фильме, поэтому вместо него приходится снимать Прохору. А это очень сложно – одновременно следить за тем, что происходит на площадке, и за камерой. Именно поэтому вчера так тщательно все отрепетировали, чтобы сегодня утром все актеры знали, что делать.

На пристани столик, за столиком важный и ослепительный Артур в костюме. Перед ним – застывшие Сережа и Маринка. Полукругом ребята и девчонки.

Лика заволновалась, взглянула на Прохора, приникшего к камере:

– Внимание! Давай!

И сразу же:

– Возлюбленные! – Артур явно был в ударе. Раздались смешки, но скоро умолкли. Артур предостерегающе поднял руки: – Друзья мои! Минуточку вашего драгоценного внимания! Я не отниму у вас много времени.

– Артур, хорош кривляться! – крикнул Серега.

Артур картинно прижал руки к груди, закатил глаза:

– Я? Да я никогда в жизни не был так искренен, как теперь!

– Артур!

– Все, все! – Он выпрямился. Изо всех сил расправил плечи и выпятил грудь. – Итак. Мы с вами собрались здесь, чтобы поздравить этого молодого человека, – он чуть поклонился в сторону Сергея, – и эту прекрасную девушку, – очередной кивок Маринке…

Прохор.

Прохор, не отрываясь от камеры, восхищенно покрутил головой: «артист!». Он нисколько не пожалел о том, что именно Артура назначили на эту роль. Во-первых, только у него нашелся подходящий костюм и обувь, во-вторых, он самый красноречивый из всех. Если бы не его извечная болтливость… Клоун!

– Артур! – позвал он.

– Да!

– Давай без самодеятельности. На счет три я махну рукой, и ты говоришь, ясно?

Артур поднял большой палец.

Прохор взглянул в объектив, еще раз удостоверился в том, что все в порядке:

– Раз, два, три! Поехали!

– Друзья мои! – что есть мочи завопил Артур. Ребята снова не выдержали и засмеялись, прыснули девчонки, разодетая и раскрашенная Маринка осторожно прижала ладонь к губам, ее душил смех, но она боялась повредить макияж.

– Стоп! – заорал Серега и набросился на Артура. – Ты что творишь?! Давай без фиглярства!

– Не нравится, сам попробуй, – спокойно парировал тот. – Иди, постой тут, а я рядом с Маринкой побуду, так уж и быть.

– На меня твой костюмчик не налезет, – съязвил Серега.

– Да прекратите балаган! – взревел Прохор. – Уже битый час не можем снять элементарную сцену! Артур, давай сначала и по тексту! – Он снова приник к объективу. – Так, кадр на месте. Артур – прямо по курсу, теперь камера на него наезжает, его речь, а дальше – как обычно… классика жанра, ничего сложного.

– Давай!

– Э-э, друзья мои, – мягко начал Артур, – мы собрались здесь сегодня, чтобы поприветствовать и поздравить Марину и Сергея!

Ребята дружно зааплодировали.

– Возлюбленные, – обратился он прямо в камеру, – готовы ли вы ответить на мои вопросы? Ты, Марина?

– Да, – пролепетала Маринка, все гуще краснея.

– Готова ли ты подтвердить, что Сергей самый лучший молодой человек из всех, кто когда-либо встречался в твоей жизни?

– Да, – выдохнула она.

– А ты, Сергей, готов ли набить морду каждому, кто засомневается в том, что Марина самая красивая девушка на свете?

– Естественно!

– Серега, по тексту! – напомнил Прохор.

– Да! – выкрикнул Сергей.

– Взаимообразно, – важно кивнул Артур. – Итак, дорогие мои, возьмите эти конфеты. – Прохор быстро подтащил камеру к столику, на котором стояла одинокая тарелочка с двумя шоколадными конфетами в ярких обертках.

Марина и Серега, усмехаясь, взяли конфеты, развернули.

– Так, теперь поменяйтесь конфетами. А из фольги сверните кольца… Замечательно! Обменяйтесь кольцами!

Прохор снимал крупным планом руки Маринки и Сергея:

– Готово!

Артур приосанился:

– Властью, данной мне модераторами нашего лагеря, я объявляю вас самой сладкой парочкой «Тропиканы» летнего сезона! – широко улыбаясь, торжественно провозгласил Артур.

– Можно целоваться? – спросил Серега.

Маринка рассмеялась и чмокнула его в щеку.

– И все? – разочарованно произнес Серега.

– Горько! – выкрикнул кто-то.

Серега потянулся к Маринке, но она увильнула, обвила руками его шею, уткнулась головой в грудь.

– Стоп! Снято! – выкрикнул Прохор.

Серега, забыв о Маринке, в три прыжка оказался у камеры.

– Ну как? – Он озабоченно прокрутил съемку на дисплее. – Вроде ничего, а?

– Посмотрим, – уклончиво ответил Прохор. – А теперь давай ставь за камеру Артура, будем снимать танец.

Артур мгновенно возник рядом:

– Я здесь! Что снимаем?

– Значицца, так… – начал объяснять Сергей. Прохор больше не слушал. Зачем вмешиваться, Серега и сам все знает.

Ребята расступились, образуя широкий полукруг. В центре стояла улыбающаяся Маринка, ждала своего Сережу. Аленка и Глеб, Настя и Влад держались вместе.

«Все верно, – машинально отметил про себя Прохор, – они тоже должны будут танцевать… – Но сейчас его интересовали совсем не они. Он поискал глазами. В какой-то момент им овладело легкое беспокойство. – Неужели опять сбежала?».

Нет, не сбежала. Прохор улыбнулся. Лика пряталась за спинами ребят. Маленькая, хрупкая, в легком белоснежном сарафанчике, она тоже ждала. Ведь он попросил никуда не уходить. Он сказал, что это очень важно.

– Для кого? – переспросила Лика.

– Для меня, – ответил он.

Она смотрела на него. Глаза сияли из-под густой челки. Прохор шел к ней и улыбался, улыбался.

– Поехали! – крикнул Серега.

Артур припал к камере. Серега пересек пустое пространство, протянул руки к Маринке, та шагнула навстречу, они приникли друг к другу, медленно закружились под музыку.

– Теперь мы, – шепнул Прохор и обнял Лику за талию. Она покорно кивнула, вскинула руки, ее ладони доверчиво опустились к нему на плечи. Ее волосы пахли морем, у него слегка закружилась голова, захотелось подхватить ее на руки, прижать, не отпускать. Он сдержался, конечно.

А рядом уже танцевали Аленка с Глебом, к ним присоединились Настя и Влад, за ними все новые и новые пары…

Монтаж.

Послезавтра уезжать…

Если бы двадцать дней назад кто-нибудь сказал, что она не захочет уезжать из «Тропиканы», Лика не поверила бы. Да что там не поверила! Она рассмеялась бы этому человеку в лицо! Она возненавидела бы его!

А теперь…

Вчера вечером она смотрела отснятое ребятами видео и не верила своим глазам. Неужели это все происходило с ней, с ними – ее новыми друзьями? Она наблюдала за собой, худенькой, зажатой девчонкой: лицо закрыто очками и челкой, несмотря на жару – джинсы и зеленая кофта с растянутыми рукавами. Какой ужас! Это нельзя никому показывать! Но как сказать об этом ребятам? Ведь они старались, снимали, Серега и Прохор почти не отрывались от камеры. Артур, Влад, Глеб, они так много работали!

– Конечно, это только сырой материал, – говорил Прохор, – мы еще будем монтировать, чтобы получился настоящий фильм. Но кто хочет, может скачать для себя все, что снято.

Никто не отказался. Ребята высказались за то, чтобы у каждого была и вся съемка, и готовый фильм.

Хорошо еще, что Лики в отснятом материале было мало. Может, попросить Прохора, чтобы вовсе стер? Никто и не заметит…

– Ой, смотрите, смотрите! – Настя захлопала в ладоши. – Это же мы в ночном клубе! Вот я танцую! Вау, какая смешная! А это Аленка! И Маринка вот! Такие все хорошенькие!

Лика присмотрелась, вспомнила злополучную вечеринку и то, как Серега сначала бегал с камерой, чтобы всех снять, и как она пряталась от него, отворачивалась, как она оказалась одна за столиком на террасе и уже оттуда наблюдала за происходящим в зале. Она увидела себя, одиноко сидящую за столиком, правда, уже без темных очков, но все равно напряженную, грустную, отстраненную от всех.

Потом съемка внезапно оборвалась. Понятно почему. Серега с Маринкой поссорились, он камеру отдал, не до съемки было.

– Здесь мы уже постановочно снимали, – объяснил Серега.

На мониторе возникла новая картинка: в темноте какие-то парни приставали к Маринке, а Сережка полез ее защищать. Лике понравилось, очень натурально. Интересно, когда это они доснять успели?

Мелькали кадры: вот ребята на квадриках несутся в пыльном облаке, никого узнать невозможно. А вот Сережа пытается помочь Маринке подняться по крутому склону, но у нее не получается, она хохочет и сама себе мешает. Лика вздохнула: ребята без нее занимались и скалолазанием, и по реке сплавлялись, и на водопады ездили. Сколько же она всего пропустила! Чем занималась? Сидела в комнате и дулась на весь белый свет. И что она пыталась доказать? Кому?

А вот и поездка в Каппадокию. Да из одной этой поездки можно целый фильм сделать! Непременно надо себе скачать. Как же здорово! Разве за один день возможно успеть рассмотреть и запомнить все, что они видели? Но теперь, когда есть видео, Лика все тщательно рассмотрит и изучит.

В Каппадокии Лика была совсем другая. Сережина камера смогла ухватить и то, как бережно держал ее за руку Прохор, и то, как она время от времени смотрела на него. Лика невольно улыбнулась: интересно, заметили ли остальные?

Нет, вроде бы никто не посмотрел в ее сторону, все увлеченно следили за видео на мониторе. Только Маринка обернулась и чуть заметно подмигнула. Ну, ладно, ей можно, она подруга.

Всего двадцать дней прошло, а кажется, что целая жизнь! Таким далеким и нереальным вспоминается утро, когда она стояла в аэропорту и злилась, и страдала, и мечтала только об одном – чтобы ее депортировали из «Тропиканы».

Все, что с ней потом произошло, почему-то изменило ее до неузнаваемости. Цепочка событий, случайных или нет, постепенно привела ее к танцу с Прохором на причале. И этот танец перевернул всю ее жизнь.

О чем она мечтает теперь?

Она мечтает снова танцевать с Прохором. Мечтает бродить с ним в каком-нибудь красивом месте, держать его за руку, слушать его голос. Вот если бы можно было вернуться назад и все начать сначала… интересно, как оно было бы?

Эпилог.

День выдался солнечный, теплый, прозрачный, чуть позолоченный сентябрем. Лика почти бежала по улице, россыпью стучали каблучки по асфальту. «Только бы не опоздать!» С самого утра, как в лихорадке. На днях позвонила Маринка, предложила встретиться.

– Представляешь, ребята смонтировали окончательный вариант фильма!

– Правда, вот здорово! – порадовалась Лика.

– Хочешь быть одной из первых, кто его увидит? – спросила Маринка.

– Я?!

– Ликусь, ну что ты как неродная! – возмутилась подруга. – Конечно ты! Вместе со мной, Сереженькой и Прошей, – торжественно добавила она.

Прохор! Неужели они снова встретятся!

Лика не видела его больше месяца. С того самого момента, как они распрощались в аэропорту и разъехались по домам. Правда, он писал ей, и эсэмэски от него приходили. Лика знала, его не было в городе, он еще куда-то уезжал, да и она остаток лета провела у родственников на даче.

Так странно… В аэропорту ее встречал отец, загорелый, худой, смеющийся. Лика взглянула на него и поняла: она больше не обижается и не злится. Да и вообще в тот момент ее больше интересовал Прохор. Позвонит ли, напишет? Она шла рядом с отцом, невпопад отвечала на его вопросы и все оглядывалась, искала глазами его спину. Отец сказал: «Ты повзрослела». Она в ответ пожала плечами. Вспомнила, что тоже должна расспросить отца о Кубе, хотя бы из вежливости.

Спросила. Он обещал дома показать снимки.

– Здорово, – сказала она, – а мы кино снимали…

– Молодцы, – отозвался папа, – тоже как-нибудь посмотрю, если ты не возражаешь.

Нет, она не возражала. Пожалуйста, если интересно.

Дома встретились с мамой, все было более или менее благополучно. Мама тоже хорошо выглядела и казалась спокойной. Они расцеловались. И хотя Лика чувствовала некоторое отчуждение, все же она поняла, что простила родителей.

Правда, фильм они не досмотрели, но Лика не обиделась – слишком долгий. Такое кино интересно смотреть тем, кто в нем снимался.

Зато Лика готова была смотреть его до бесконечности.

А потом лето кончилось.

Было первое сентября, встреча с классом, изменившиеся за лето ребята и девчонки. Расспросы, восторги, комплименты… Лика не ожидала такого интереса к своей персоне, растерялась слегка. Наверное, она тоже изменилась, вот только никак не привыкнет к себе – новой.

А может, все дело в том, что она влюбилась? Но об этом лучше не думать, не думать, не думать!

Она почти бежала по осеннему городу, казалось, взмахнет руками и взлетит.

Маринка позвонила.

Они ждут ее.

Прохор ждет.

Только бы не опоздать!

Только бы дождались!

Лика увидела их издали. Они сидели в летнем кафе, под тентом. Еще не ушло летнее тепло, и столики не убрали…

Она сбавила шаг, вскинула голову. Вот он, Прохор, справа от Маринки. Еще не видит Лику.

Вот поворачивает голову. Они встречаются взглядами. Лика замирает. Она слышит стук собственного сердца.

Прохор поднимается и идет ей навстречу. Маринка радостно смеется и машет руками. Но Лика не видит ее. Она не видит никого и ничего, кроме идущего навстречу парня, да и его почти не видит, потому что солнце светит ей прямо в глаза, она жмурится, смеется. А Прохор расставляет руки и зовет:

– Лика!

И тогда она бросается к нему, повисает на шее и говорит:

– Я соскучилась…