Тепло надежды.

Проходит ли хоть один день без того, чтобы Ваше информационное поле не посетила энергия подобного отношения? Так относится к жизни лишь тот, кто боится. Многие сами находят выход из этой ситуации, а многим это не удается. Немало и таких, кто не хочет. Страх изменить себя вызывает нежелание изменяться. Ведь для этого нужно начать признавать свои ошибки. Нежелание признавать свои ошибки и предопределяет судьбу.

Предлагаю Вам для прочтения письмо одного молодого мужчины. Ко мне он попал после попытки самоубийства. Будучи взрослым, он продолжал жить у своих родителей, словно маленький мальчик, и не имел ни малейшего права решать свою судьбу. Мать командовала, отец выполнял приказы. Сын был вынужден плыть по течению. Иного выхода, как он считал, у него не было, поскольку друзей он не имел, а девушка, с которой он прожил несколько месяцев у себя дома, бросила его.

Молодой человек прочитал мои книги, то есть подготовился к нашей встрече, и я не могла его обидеть, сказав, что прочитанного он не понял: и без того он был раздавлен грузом обвинений. Пришлось пересказать ему те принципы, о которых нужно было говорить. Я научила его прощать матери за то, что та не сумела жить в своей женской роли. Научила прощать отцу, который позволял жене над собой самоуправствовать. Научила просить прощения у родителей за то, что он ранее не умел ни увидеть, ни исправить родительские ошибки. Просить прощения у своей души и своего тела за боль, причиненную неумением стать самим собой.

Я видела, как в нем вспыхнул внутренний протест: «Моя мать не плохая!» Пришлось подчеркнуть: «Естественно, не плохая. Она очень хорошая, слишком хорошая. Хорошая за счет отца. В этом и есть ее ошибка, простите ее за это. Вы пришли для того, чтобы понять и исправить ошибки родителей на благо себе. До сих пор Вы не умели их осознать, оттого-то Ваша жизнь и была адом». Мы долго разговаривали. Он все повторял, какой он плохой и как все плохо. Я же убеждала его, что за плохим таится хорошее и что мы должны это хорошее найти. Находит тот, кто отпускает на свободу свое плохое, ибо хочет видеть хорошее.

Первая беседа всегда носит характер вводной. С психическими больными нельзя идти вглубь быстро, поскольку они зациклены на своих навязчивых идеях. Воспринять новое мешает страх. Я подчеркнула это. Он успокоился, оживился, сказал, что уже не хочет умирать – прекрасный для первого визита результат. Я знала, что эффект кратковременный, но знала и то, что не имею права жить за другого его жизнью. Будь что будет.

Накануне следующего оговоренного визита я получила письмо с извинениями. Он пояснял, что все же не может плохо относиться к матери, не может от нее отречься. Он пытался, но это не удалось, так как у него нет поддержки ни от кого. Его навязчивая идея укоренилась так прочно потому, что и у его матери было твердое осознание того, что от нее хотят избавиться. Во всем письме сквозило злорадное упрямство. Значит, человек нуждается в страданиях. Грех лишать человека того, в чем он нуждается.

Жизнь есть развитие. Кто вцепляется в свою мать, точно детеныш обезьяны, тот не может идти вперед самостоятельно. А может лишь тогда, когда мать идет вперед. Но засевшее в матери упрямство не позволяет ей плясать под чужую дудку. Всякое цепляние за другого человека как за спасителя тормозит индивидуальное развитие. Сила цепляния предопределяет степень душевных мук.

Вскоре он прислал письмо, написанное в психоневрологической больнице. Он рассказал, что пытался действовать по моим советам. Описал, как обнаружил, что его мать все-таки хорошая. Речь шла исключительно о матери. Ни разу не прозвучал вопрос: «Почему же я снова угодил в больницу, если у меня все так хорошо?» На письмо я не ответила. Его разум защищал мать, а душа хотела зацепиться за меня. Я не могла этого позволить, пусть уж лучше разочаруется во мне.

Спустя несколько месяцев пришло письмо, которое привожу дословно.

Уважаемая Лууле Виилма! Пишет Вам бывший пациент. В те разы, что я к Вам приходил, я все делал как будто по Вашим советам, но не делал от сердца и теперь понимаю, насколько я был не прав. У меня сейчас в сердце такой большой страх, поскольку я обнаружил, что за большим страхом стоит злоба, как Вы и говорили. Теперь мое сердце плачет. Раньше я этого не понимал. Я следовал Вашим советам, но лишь теперь понял, что на самом деле я спасался бегством от своей матери и самого себя. Я понимаю, что я – первостатейный дурак и не умею быть самим собой. В дурдоме я прячусь от жизни, потому что боюсь эмоционального надлома. У меня большое чувство вины перед родителями, Богом и Вами из-за того, что я лишь умничал над Вашим учением. У меня очень ослабло тело, нервной системы как будто и вовсе нет. В больнице я продолжаю вбирать в себя плохое других и не знаю, что будет дальше. Хорошего боюсь и в то же время как будто хочется хорошего. В нынешнем кризисе я осознаю, насколько хочется жить, но жить не умею. Я не умею и не смею быть самим собой. Когда прихожу домой, у меня точно камень на сердце, а в больнице начинаю скучать по дому. Но боюсь. По своему разумению, я следовал Вашему учению, но на самом деле я не знаю, что из двух – голова или душа – хотело, чтобы я оставался для матери маленьким ребенком. Подсознательно я вроде хотел на волю, так как все время глядел на деревья и вообще в окно. Теперь у меня очень большой кризис, и я хочу жить. Правда, иной раз не хочу. Но понимаю, что жить надо, что надо быть свободным – но как? Иногда меня охватывает такой страх, что хочется забраться кому-нибудь на колени или даже попросить о помощи кого-нибудь из больных. Жить не умею, но жить нужно и хочется. Может быть, мне удастся попасть к Вам на прием, хотя я понимаю, что начинать придется с самых азов. Вы советовали мне жить, закрыв глаза и прислушиваясь к самому себе, я же от страха стал глядеть на других. Ваше учение меня заинтересовало, но делал я все наоборот. И если быть честным, то глаз мой не особенно-то и видит и ухо не особенно-то и слышит. Я не разобрался в Вашем учении, потому что постоянно подсознательно протестовал. Я был эгоистичен, когда слушал Ваши речи, сейчас-то я это понимаю. Пожалуйста, простите меня! Должна же быть возможность выжить. Помогите, пожалуйста! Каким образом происходит подобное душевное падение? Начну объяснение все с того же страха меня не любят , который приводит к тому, что человек видит лишь внешнюю сторону жизни. Кто делает упор на внешне хорошем и желании его заполучить, тот может это хорошее получить, но вместе с ним приходит и скрытое плохое. У плохого, как известно, ноги порезвее, и человек ощущает его в первую очередь. В ощущениях наступает кризис: знаю, что это хорошее, но чувствую, что плохое. За этим, естественно, следует очередное возвеличивание хорошего, отчего становится еще хуже. Жить во имя любви, т. е. жить, подлаживаясь под других, только чтобы тебя считали хорошим, – значит выслуживать любовь. Выслуживающийся может выложить все силы, однако все равно заработает меньше, чем то, на что рассчитывал. Кто пытается разобраться в этом деле разумом, тот теряет надежду, ибо постичь это традиционным мышлением невозможно. Безнадежность приводит к ощущению беспомощности. Человек ощущает, что исправить жизнь не в его власти. Он может изнурять себя трудом, но пользы от этого не будет.

Беспомощность вызывает печаль. Плачь не плачь, но если суть проблемы остается непонятой, то печаль усиливается. Могут возникнуть самые разные физические болезни. Чем больше подавляется печаль, тем ближе придвигается тяжелая душевная патология – жалость к себе. Стресс, наполняющий сердце жалостью и как будто совершенно безвредный сам по себе, на самом деле опасен. Кто жалеет себя, тот жалеет других и ждет, чтобы другие его пожалели. Другие-то жалеют, но этого недостаточно – плохое чувство не проходит. Всякий плач есть лишь жалость к себе. У тела усопшего плачут от чувства покинутости, поскольку сердце чует, что покойный отправился туда, где хорошо. Плачут также от страха, что и самого ожидает такая же участь. Короче говоря, жалеющий себя плачет потому, что не может пока умереть, и потому, что не желает умирать. Но так он не думает. Он думает, как ему кажется, о других.Другой положительной стороной жалостливости является сочувствие. Сочувствие – это такое чувство, которое говорит: «Я чувствую то же, что чувствуешь ты, но я не должно испытывать те же страдания». Оно ощущает и знает – урок оказался усвоенным. Сочувствующий не плачет на похоронах, поскольку осознает случившееся и сам постарается отправиться на тот свет иным путем. В нем существует потребность более достойного ухода.

Жалость к себе – это та черта, за которой печаль становится разрушительной. Кто жалеет себя, тот жалеет и других, поскольку желает, чтобы его считали хорошим. Но этого не происходит, так как слезы он использует для вымогательства того, что желает заполучить. Другой, который страдает из-за его слез, и не пытается плакать. Его страх перед жалостью к себе становится злобой быстрее, нежели у плачущего.

Так жалость к себе перерастает в гнев. Поведение разгневанного человека не подчиняется контролю со стороны разума до тех пор, пока часть гнева не выйдет наружу. На кого, когда и сколько гнева человек выплеснет, зависит от конкретного человека. Пострадавший от его гнева человек всегда заслуживает это страдание, поскольку своим страхом или злобой по отношению к неукротимому гневу он притягивает его к себе. Женский гнев изливается через уста, мужской – через руки, ноги или даже все тело. Так и получается, что как женщины, так и мужчины могут кричать и ругаться, а также распускать руки и бить вещи. Если человек интеллигентен настолько, что способен в последний миг сдержать свой примитивный гнев, то его гнев усиливается, и предел у него наступает быстрее, нежели у примитивного крикуна и драчуна. Гнев разумнее человека и желает вырваться на волю. Он дает знать о себе усилением и повышением голоса. Чем пронзительней у человека голос, тем больше в нем гнева. Иной всегда говорит пронзительным и скрипучим тоном. Когда возникает злоба, женщины всегда берут себя в руки, поскольку они слабы физически для жизненной схватки. Поэтому женская голосовая щель способна производить оглушительно высокие звуки. У мужчин сил хватает, они бросаются в разные стороны в поисках вспомогательных средств. Голос разгневанного мужчины становится дребезжащим, рокочущим, грозным. Тело, которое держит в плену гнев, начинает совершать внезапные угловатые движения и не может не обращать на себя внимания. Руки бросают вещь, когда можно бы просто подать, роняют вещь, когда можно просто поставить, делают больно, когда можно просто приласкать. Ноги мчатся, когда можно идти прогулочным шагом, разъезжаются, когда можно бы удержаться, топают, когда можно идти кошачьим шагом. Вокруг такого тела хлопают двери, дребезжат окна. Его окружают всевозможные звуки, кроме тишины. Одним словом, гнев порождает шум. Как в прямом, так и переносном смысле. С наибольшим шумом живут и умирают знаменитости. Желание быть лучше других как в жизни, так и в смерти делает их жизнь и смерть трагической. Сдерживаемая жалость к себе человека именитого оборачивается поддержкой бедных и несчастных и борьбой за их благополучие, поскольку душевное состояние знаменитости тяготеет к подобным же. Желание укрепить свои силы для борьбы, заручившись поддержкой сторонников, приводит к разочарованию, так как приобретенные таким образом сторонники хороши лишь при отсутствии опасности, по праздникам. К сожалению, ни та, ни другая сторона не сознает того, что душевный покой, обретаемый благодаря повышению материального благосостояния, является для обеих сторон кратковременным.Это вызывает беспомощный гнев, человек ощущает себя неспособным улучшить мир. Сдерживающая гнев знаменитость начинает нападать на виновных. Типичной особенностью такого борца является то, что он ничего не отрывает от себя страждущим, а желает, чтобы это сделал противник. Чем больше осуществляется желание такого человека быть боготворимым, тем ближе конец, ибо человек не Бог. Великое желание делать все равно что, лишь бы изменить что-нибудь к лучшему, создает из него мученика, на примере которого испуганное человечество не перестает повторять ошибки.

Разгневанный человек переходит в атаку. Мужчины созданы быть атакующими – так они добиваются своих желаний на физическом уровне. Но если мужчина впадает в гнев, то это может привести к непредсказуемо опасным последствиям. Женщины созданы быть любящими. Если гневается женщина, то с ее языка может слетать такая лексика, которую она никогда раньше не употребляла из стыдливости и ее неприятия.

Атаковать можно мыслью, словом, а также действием. Нападение действием, т. е. кулаками, происходит, когда человек дает волю низменным, примитивным страстям. Это считается наихудшим из зол, поскольку оно причиняет страдания другим. Этим человек принимает на себя кармический долг. Сама злоба при этом может быть невелика, но если она вырывается наружу вместе с ударом кулака, то бывает страшной. А у страха глаза велики.

Нападение словом равнозначно тому, что человек окатывает других собственными помоями, подсознательно желая научить других уму-разуму, тогда как сам никакого урока извлечь не умеет. Бывает также брань в собственный адрес, но обычно это не бросается в глаза.

Нападение мыслью нападением не называется. Закрытые улыбающиеся уста и глаза, полыхающие пламенем, свидетельствуют о совершающемся в мыслях нападении, которое в своей закрытости подобно готовящемуся к извержению вулкану. Поведение такого рода свойственно женщинам, а также мужчинам, которые желают оставаться интеллигентными. На киноэкране подобный герой воздействует своим внутренним огнем, как притягательный магнит, призывающий противоположный пол к сексуальной атаке, чтобы огонь погасить. Затем парочка сцепляется, словно кошка с собакой, что сжигает гнев на некоторое время. В жизни же на такие схватки не хватает смелости либо от них устают. А гнев остается, предупреждая внезапными приступами о будущем инсульте либо инфаркте. Подавляемый гнев перерастает в истерию, поскольку обитающий в нас примитивный человек втиснут в рамки правоохранительных законов цивилизации и боится физического наказания. Истерик боится физического наказания и боли. Истерия есть душевная мука, сопутствующая повышению материального благосостояния, излив которую человек испытывает некоторое успокоение. Истеричный человек не понимает, против чего он протестует. Он нуждается в душевной свободе, предоставить которую никто ему не может, кроме него самого. Правда, это доступно его матери. Можно от всего сердца желать истеричному человеку добра, но он отгородился стеной страхов, и добро не доходит до адресата. Росту истерии способствует причисление ее к разряду болезней. Истерик оправдывается заболеванием. Это, в свою очередь, усиливает его жалость к себе и усиливает гнев.Признанный больным истерик способен терроризировать большое количество народа, но когда появляется полицейский и хватает его за руку, чтобы призвать к порядку, то истерик начинает вопить, словно его четвертуют, и подает на полицейского в суд, ибо больной человек имеет право на улучшение самочувствия. Истерику становится лучше, когда он может кого-то обругать. А полицейского присудят к наказанию, поскольку у истерика на руке зафиксированы кровоподтеки. Но почему? Ведь полицейский держал несильно. Своим криком истерик мстит тем, кому, как он считает, лучше, чем ему. Жажда мести вызывает всевозможные кровоизлияния, даже если никто до него не дотрагивался.

Подавляемый гнев порождает вампиризм. Для кого важна репутация интеллигента, тот держит гнев в узде. О вампирах говорят, пишут и создают фильмы ужасов, сеющие страх и помешательство среди слабонервных. Истина в том, что чем больше человек страшится вампиров, тем больше они ему повсюду мерещатся, пока он сам не станет вампиром. Все неуравновешенные люди в большей или меньшей степени являются вампирами. Разница лишь в том, что иной до смерти пугается, когда кто-то, например экстрасенс, говорит о нем – вампир. Другой же скалит зубы и жутким голосом подтверждает: «Да, я – вампир!» Возможно, ему до смерти надоели испуганные нытики, и он хочет отпугнуть их от себя, чтобы получить покой, а может, ему доставляет истинное удовольствие ощущать себя плохим, хотя душа и плачет. Любой человек, пребывающий в дурном настроении, является на это время вампиром, чье присутствие трудно переносится другими. Любой больной человек является вампиром, покуда не выздоровеет. Освободите свой страх перед вампирами, и вампир как таковой перестанет для вас существовать. Кто позволяет вампиру властвовать над собой, тот пусть не винит вампира, а исправит свою ошибку. Потребуется большая работа, но это уже разговор особый. Знаю это на собственном опыте. Человек, подавляющий истерический гнев, сдерживается лишь для того, чтобы его сочли хорошим. Он боится боли и потому не атакует в лоб своего кровного врага. Человек, который видит в первую очередь плохое, – потенциальный вампир. А человек, который плохое абсолютизирует до такой степени, что все видит в черном свете, и есть вампир. Своим негативным отношением к миру вампир перекрывает течение своей жизненной энергии. Возникает смертельный страх. Более всего вампир страшится смерти, поэтому его разговоры вращаются вокруг смерти. Он говорит, что хочет умереть, потому что жизнь очень плоха. В действительности же он смерти боится. Чтобы жить, он должен получать энергию. Вампир всегда находит для себя жертву, и ею никогда не оказывается уравновешенный человек. Он отыскивает неуравновешенного, который выходит из себя от придирок, злорадства, усмешек, обид. У каждого бывает миг слабости, когда тылы остаются без прикрытия или, иначе говоря, когда пропадает воля. Напряженная самозащита когда-нибудь да изнуряет любого человека, и тогда он говорит: «Я не хочу!» Даже если эти роковые слова не произносятся вслух, они, тем не менее, оказывают воздействие и навлекают всевозможные утечки энергии. Стоит человеку обозлиться, как вампир опустошает его подчистую. Происходит это очень быстро. Потом потерпевший ощущает себя страшно несчастным. Проклинает себя за то, что вступил с этим человеком в словесную перепалку, хотя и знал, что спорить с ним нет смысла. Теперь он опустошен. А вампир расцвел. Для вампира характерно торжество победителя. Даже если другой после схватки слег. Вампир способен прийти к лежачему больному и устроить ему выволочку, подчеркивая, что он, вампир, все же был прав. Вампир умеет жалеть, но сочувствовать – никогда. Он – тип деятельного человека. Для размышлений у него нет времени, поскольку ему нужно постоянно убегать от смерти. В фильмах вампиры изображены чудовищами, высасывающими кровь. Это – символический образ. Текущая кровь есть энергия любви. Кто страшится вампиров, самоуправствующих личностей, кровососов в переносном смысле этого слова, тот позволяет вампирам выкачивать из себя жизненную силу и начинает страдать в первую очередь от малокровия. Малокровие образует почву для всех остальных заболеваний крови. Кто освободит стрессы и уяснит для себя необходимость пребывания бок о бок с конфликтным человеком дома ли, на работе ли, для того вампир перестанет быть плохим человеком. В ком нет страха перед краснобаями, тот никогда не станет бояться вампиров. Вампир, который считает кого-то из членов семьи плохим или даже своим врагом, а такое представление у вампиров возникает часто, сводит своего врага в могилу, если тот неспособен найти в себе силы. Удается это вампиру очень просто: он старается лишить жертву душевного покоя. При каждом удобном случае он делает все, чтобы обозлить жертву. Последовавшая ссора заканчивается тем, что жертва находится на грани срыва, а вампир доволен собой. Ему хорошо. Он опять проучил плохого. Члены семьи нередко считают пострадавшего плохим, так как вампир умеет выпячивать и увеличивать его недостатки. И лишь когда страдалец оказывается на том свете и вампир берется за новую жертву, наступает некоторое прозрение. Зачастую вампиром оказывается супруг/а страдальца. Поначалу его дурное настроение и слезы воспринимаются как скорбь по утрате спутника жизни. У родителей зачастую бывают среди детей любимцы, которых они холят и лелеют, и к такому любимцу скорбящий родитель отправляется теперь жить. Очень скоро выясняется, что любимое чадо по уши в долгу перед родителем и что оно обязано носить его на руках, потому что тот всем для него пожертвовал. Хорошее, которое махом оборачивается плохим, всегда застигает врасплох. Спокойная жизнь в один момент превращается в ад. Единственный, кто в ус не дует, – это вампир, ибо он остался прежним. Если подобное изменение произошло в жизни интеллигентных людей, то очевидно, что ребенок, сделавшийся из хорошего плохим, заболеет раком. Почему? Потому что он во что бы то ни стало хочет быть хорошим, интеллигентным. Он старается сделать все, чтобы проблема не вышла за стены семьи и чтобы мать или отец остались довольны. Вампир это знает, и это знание становится его оружием. Раз чувство стыда, от которого больно на сердце, не спасает ребенка от позора, то спасет рак. Страх оказаться плохим возрастает всякий раз, когда человеку говорят, что он – плохой человек. Если человека, который хочет быть хорошим, хочет помогать и делает все, чтобы другим стало хорошо, назвать плохим, то это занозой входит в сердце да так там и остается. Чем человек скромнее, тише и терпеливее, тем больнее нанесенная рана. Людей же бойцовского типа, активных и речистых, нелестная о себе оценка зачастую ничуть не задевает, поскольку они распознают подобных себе и знают, что другой сейчас опорожняет собственную бочку с помоями. Как обезопасить себя, если Вы оказались в подобной ситуации? Прежде всего следовало бы, по крайней мере на время Вашего выздоровления, физически отдалиться от вампира. Других он не считает своими должниками и потому не вытягивает из других жизненные соки так, как из Вас. К тому же другие не позволяют проделывать над собой подобное. Вы же позволяете, потому что считаете себя в долгу перед родителем и будете обязаны потакать ему, покуда не высвободите из себя эти стрессы. Однако Вы не обязаны быть хорошими по отношению к своим родителям! Вам необходимо быть плохим по отношению к родителю, покуда самому вновь не станет хорошо. Это нужно Вам. И нужно ему. Иначе он и не узнает, что такое плохо. Ведь все его ублажают, вертятся вокруг него и пляшут под его дудку. Человек не всегда должен получать то, чего хочет. Когда-нибудь приходится остаться ни с чем, иначе он будет неспособен по достоинству оценивать ценности. Вы – ребенок, который является на свет научить своих родителей рассудительности. Если Вы этого не делаете, то вынуждены страдать. Настала пора исправить свою ошибку. Прочувствуйте сердцем, и Вы поймете, что я говорю правду. Нет смысла сокрушаться по поводу того, что человек и без того прожил тяжелую жизнь, как же я, его ребенок, причиню ему зло. У всех людей жизнь тяжелая, только у каждого по-своему. Кто нуждается в легкой жизни, тот начинает глядеть на жизнь по-хорошему. И никто другой не в состоянии за него это сделать. Кто не желает видеть в жизни хорошее, у того не будет хорошей жизни. Не желает тот, кто не умеет, потому что не знает.У кого есть желание узнать, тот узнает. Теперь Вы знаете. За работу!