Вечеринка мечты.
Глава 8. Денис Балашов.
– Ты с ума сошла! – схватилась за голову Рита. – Какая еще вечеринка?!
– Самая обыкновенная, – упрямо произнесла Клава. – Танцы-шманцы, игры и шарады, караоке и газировка с бутербродами… Я уже все продумала – ничего сложного, Ритуля.
– «Ничего сложного»! – передразнила та. – А о том, что надо сначала посоветоваться со старшими, ты подумала?
– Ну вот я и советуюсь… – буркнула Клава, ощущая угрызения совести. В самом деле, нехорошо получилось – надо было предупредить домашних… Но разве теперь можно что-то изменить?.. – Мне кажется, Рит, папа с мамой будут совершенно не против, если ко мне в гости придут одноклассники!
– Они не против, а я – против! – взорвалась Рита. – Где ты со своими одноклассниками будешь это… тусоваться? Здесь? В нашей комнате?
Клава вздохнула.
Она сидела на диване, а старшая сестра ходила перед ней взад-вперед и раздраженным, недовольным голосом читала лекцию на тему «Как Клава Кошкина отравила жизнь Рите Кошкиной. Четырнадцать лет жестоких страданий и неописуемых мучений несчастной Риты».
– …А что было в прошлый раз, когда к тебе пришли твои подружки? Вы без спроса взяли мою одежду, перепачкали мороженым мое любимое платье (еле отстирала дурацкую шоколадную глазурь!), устроили дикий тарарам…
– Рита! – вдруг закричала Клава. – Рита, прости меня! Да, я не права, но для меня эта вечеринка принципиально важна… Рита, миленькая, я тебя очень люблю, я теперь без спроса ни одной твоей вещи не возьму – честное слово! Только помоги мне сейчас, пожалуйста!
– Я?
– Да, ты! У меня будет альтернативная вечеринка – в противовес той, которую проводит совсем озверевшая Света Родченко… Ты тоже будешь участвовать в вечеринке!
– Очень мне интересно общаться с мелюзгой… – недовольно пробормотала Рита.
– Рита, пожалуйста! – Клава почувствовала, как у нее на глаза наворачиваются слезы.
Рита посмотрела на нее, села на диван рядом. Помолчала.
– Чем будем народ угощать? – спросила озабоченно.
– Я ж говорю – газировкой и бутербродами! – радостно ответила Клава.
– Газировка – гадость, бутерброды – скучно. Предлагаю соорудить шоколадный коктейль и нарезать канапе вместо бутербродов. В принципе – то же самое, только гораздо веселее. Комнаты украсить мишурой, которая от Нового года осталась. Караоке – это хорошо…
– Четко распределим обязанности – кто покупает хлеб с колбасой, кто взбивает коктейль, кто канапе по блюдам раскладывает… – подхватила Клава.
– Да! А еще надо подумать о музыке. Кто у нас диджеем будет? Можно я? Ты все время диски роняешь и не те кнопки на музыкальном центре нажимаешь…
– Конечно, Ритуля! А что ты наденешь?
– Я? – растерялась Рита. – Ну я не знаю… Вечеринка-то больше твоя, а не моя. По-моему, мне не имеет смысла как-то особо наряжаться.
– Ну уж нет! – возмутилась Клава. – Все должны увидеть, какая у меня красивая и веселая старшая сестра! Предлагаю тебе воспользоваться моей новой юбкой – той, из шифона и атласа, и надеть мою парадную блузку.
– Глупости какие! – фыркнула Рита. – Зачем мне твоя одежда, если у меня своей полно?..
– У тебя все скучное, взрослое – этот, как его… офисный стиль! А ты же, в общем, еще не совсем старая.
– Скажешь тоже! – еще больше насупилась Рита. – Да на меня и не налезут твои вещи…
– А давай попробуем! – завопила Клава и потащила старшую сестру к гардеробу. Они принялись мерить все подряд, и выяснилось, что Рите подходит очень много Клавиных вещей. – Да ты совсем не толстая, просто одеваешься неправильно!
– Ну вот, она меня еще учит…
– А давай тебя перекрасим?! – совсем разошлась Клава. – Тебе черный цвет так не идет!
– Ага, а ходить рыжей хорошо?
– Очень хорошо! – с воодушевлением воскликнула Клава. – Предлагаю тебе, Ритуля, вернуть свой естественный цвет волос…
Но следующий день вновь окунул Клаву в суровую реальность.
Возле входа стояло несколько микроавтобусов с надписью «Телевидение». По асфальту вились провода, сновали люди с камерами.
– …Мы ведем свой репортаж из школы № 5555, – стоя на ступеньках лестницы, вещал в микрофон молодой мужчина в стильной кожаной курточке, с подозрительно знакомым лицом. Оператор с камерой стоял чуть ниже и снимал его. «Да это ведущий с десятого канала!» – неожиданно вспомнила Клава. – Здесь на днях случилось беспреценден… беспреде… Уф, Палыч, снимай заново!
Он взбежал вверх по ступенькам, а оператор с камерой опять навел резкость.
– Уважаемые телезрители, – снова начал ведущий десятого канала, медленно спускаясь по ступенькам лестницы. – Мы ведем репортаж из школы № 5555, в которой на днях случилось беспрецедентное событие. Такое впечатление, что мы снова попали в Средневековье, когда рукоприкладство в учебных заведениях было обычным явлением.
– Что это значит? – негромко спросила Клава у Руслана Медведева, стоявшего рядом в толпе зрителей.
– Журналисты репортаж снимают, – повернулся к ней Руслан.
– Откуда они взялись?
– Говорят, их Светкин отец на нашу школу натравил, – шепотом пояснил Руслан.
– Во дела… Но Электрон же ни в чем не виноват! – возмутилась Клава.
– А кого это волнует! Для журналистов главное – словить сенсацию, – пожал плечами Руслан. – В общем, их тоже можно понять – работа такая…
– …Конечно, порка розгами уже не существует, но иные учителя все еще позволяют себе наказывать своих учеников по старинке. Можем ли мы с этим мириться? Вопрос остается открытым. Ведущий десятого канала Иннокентий Бурдовский… Так, Палыч, а теперь снимаем интервью с жертвой. Где жертва, елки-палки?!
– Она здесь! – пискнула Жанна Парщикова и подвела к камере Свету Родченко.
Клава глазам своим не поверила – Родченко, первая красавица и самая стильная девушка школы № 5555, была одета в сиротское какое-то платьице в горошек, разбитые кеды, на голове – льняной платочек, под который были спрятаны ее роскошные светлые волосы. И самое главное, – левая рука Родченко была упакована почти целиком в гипс, так что Света чуть не падала вперед от его тяжести. Немудрено, что за свободную руку ее поддерживала Парщикова.
– Раз, два, три… Снимаю! – крикнул оператор.
– Светлана, что с вами произошло, расскажите? – немедленно сунулся к Светке с микрофоном Иннокентий Бурдовский.
– Позавчера, перед последним уроком, я подошла к учителю физики, – слабым, дрожащим голосом начала Родченко. – Я ему сказала: «Петр Никифорович, умоляю вас, позвольте мне исправить годовую оценку…».
– Вы считаете, ваш учитель незаслуженно придирался к вам? Сознательно занижал отметки? – снова сунулся ведущий.
– Да, – несчастным голосом подтвердила Света. – И вот вчера… Нет, я не могу! – глубоко трагичным голосом воскликнула она и зарыдала.
– Так, Палыч, лицо жертвы – крупным планом! – скомандовал Бурдовский. – Чтобы видно было, как слезы по щекам текут…
Клава смотрела на все происходящее с открытым ртом. Что творится?!
Зачем у Светы на руке гипс? Ведь у нее только ссадина на запястье, и все! А этот странный наряд? Под бедную сироту она косит, что ли… А эти крокодиловы слезы!..
На крыльце появился Электрон – бледный и спокойный.
– Господа, – обратился он к журналистам. – Справедливости ради – может, вы и у меня интервью возьмете? Я – тот самый сатрап и злодей, который зверствует на уроках.
– Палыч, что, снимем его? – нерешительно обратился Бурдовский к оператору. Тот кивнул, и Бурдовский сунул микрофон Электрону.
– Ситуация действительно сложилась очень странная, – решительно начал Петр Никифорович. – Начну издалека. С осени прошлого года Светлана Родченко решительно отказывается учиться. Вот ее контрольные и самостоятельные работы… – Электрон открыл папку. – Число, фамилия, задание, а вместо решения – чертики, крестики-нолики, какие-то орнаменты. Я неоднократно пытался беседовать с ее отцом…
– Все это ложь! – крикнула Света. – Это не мой почерк.
– Света, что с тобой? – тихо спросил Электрон. – Что ты хочешь доказать? Оглянись – сколько зрителей пришло на этот спектакль…
– Нет, не могу на это смотреть! – волнуясь, Клава попятилась назад, сквозь толпу любопытствующих. – Эй, народ, Балашова никто не видел?
– Нет.
– Балашова? Вроде нет.
– Не-а, не видели!
– Говорят, его сегодня не будет. Явится только на педсовет!
«Где же он?» – в отчаянии подумала Клава. Школа бурлила и кипела. Это были последние майские денечки – все темы пройдены, контрольные сданы, оценки выставлены. Никто решительно не хотел учиться…
И вместо того чтобы идти в класс, Клава отправилась в парк.
Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что Дениса она найдет там.
Раннее утро было свежим и прохладным, неистово чирикали воробьи в зеленой листве. Мимо спешили люди – на работу, еще по каким-то делам… Огромный универмаг был еще закрыт, и Клаве пришлось обходить его стороной.
В парке было тихо и почти безлюдно.
Клава по центральной аллее добрела до его середины, остановилась у пруда. Летнее кафе было тоже еще закрыто, пластиковые столы и стулья свалены в одну кучу.
«Собственно, а почему я решила, что Денис сейчас бродит где-то здесь?» – с досадой подумал Клава и села на поваленное дерево возле пруда. На зеркальной поверхности отражались розовые облака.
– Привет, Рыжая.
Клава вздрогнула и повернула голову. Рядом стоял Денис.
– Ой, я так и знала, что встречу тебя! – вырвалось у нее.
Он сел рядышком.
– В школе журналисты. Такое творится… – сообщила Клава. – Ты придешь на педсовет?
– Да, конечно. Я же свидетель, – с мрачным спокойствием ответил Денис и встряхнул головой, отбросив назад свою длинную челку.
– Очень хорошо… Я уж беспокоиться начала, что за Электрона никто не заступится! – обрадовалась Клава.
Денис ничего не ответил. И тут Клаве стало как-то не по себе.
– Балашов… – неуверенно пробормотала она. – Ты… Ты ведь не будешь свидетельствовать против Петра Никифоровича?
– Клава, мы уже не дети. Мы обязаны думать о будущем, обязаны просчитывать сейчас каждый свой шаг.
– Денис, я не понимаю! – в смятении воскликнула она. – О чем это ты?
– Света – слишком серьезный противник. Она способна на все – лишь бы доказать свою правоту. Кроме того, она обещала, что в случае победы попросит своего отца помочь мне. Он очень влиятельный человек, с деньгами и связями, а я хочу поступать в один серьезный институт, туда просто так не пробьешься…
– Так ты – продался?! – в отчаянии воскликнула Клава. – Ты продался им! Да?..
– Не говори так. Собственно, а чего ты переживаешь? Ну выгонят Электрона из нашей школы, ну пойдет он работать в другую… Учителя-то всегда нужны! Он классный специалист, он не пропадет.
– А его репутация?
– Брось… К осени все забудется. Светке только одно надо – выгнать его из школы, и все.
– Твоя Светка – чудовище. Монстр! Я не понимаю, как она может тебе нравиться… – с отчаянием произнесла Клава.
– Она мне и не нравится. Я же сказал – мне нравишься только ты.
Клава растерянно захлопала ресницами. Конечно, она подозревала, что Денис Балашов к ней неравнодушен, но такого откровенного (откровенней некуда!) признания она все-таки не ожидала.
– И что же теперь делать? – шепотом спросила она.
– Нам придется скрываться. Если Светка узнает… – Он взял прядь ее волос, осторожно намотал их себе на палец.
– Мину-утку… – Она отвела его руку в сторону. – Это что же получается: ты на виду у всех – со Светкой, а тайно…
– А тайно встречаюсь с тобой, – закончил он ее фразу.
У Клавы голова пошла кругом. То, что предлагал Денис, было до ужаса романтично, загадочно и даже немного трагично, но, с другой стороны…
– Это нечестно! – пробормотала Клава, волнуясь.
– Почему? Тебе что, жалко Свету? – удивился Денис.
– Нет. То есть… Жалость тут ни при чем! – покачала головой Клава.
– Говорят, ты собираешься устроить вечеринку? – вдруг вспомнил Денис. – Это правда?
– Да. Но ты не придешь…
– Это еще почему?
– Ты ведь будешь на другой вечеринке – у Светы!
– Я удеру от нее. Что-нибудь придумаю!
Клава представила на своей вечеринке Дениса Балашова, и сердце ее забилось сильней. Даже в самых смелых своих мечтах она не могла вообразить подобное счастье!
– Но ей расскажут, что ты был у меня…
– Светка – не такого уж большого ума девушка. Злая, хитрая, мстительная – да. Но глуповатая, если честно! Я всегда ей смогу что-нибудь соврать, – улыбнулся Денис.
– Как-то мне все это не нравится… – неуверенно пробормотала Клава. – И с Электроном очень нехорошо получается!
– Ты очень добрая, – тихо сказал Денис. – Но, в сущности, совсем не знаешь жизни… Ты хочешь быть счастливой?
– Да, – завороженно ответила Клава, глядя в глаза Денису.
– Тогда не думай о других. В жизни все просто – либо ты думаешь о себе, либо о других. Третьего не дано.
Клава молчала.
– Ладно, ты подумай пока, Рыжая… – Денис слегка дернул ее за прядь волос. – Еще успеем поговорить. Пока!