Виртуальный ангел.

Глава 4. Английские манеры самого Дьявола.

Артемон радостно носился по двору с огромной сербернарихой из второй парадной. На улице было необыкновенно тепло, и собаки никак не хотели возвращаться домой. Хозяйка мохнатой Моти, женщина лет сорока в длинной лисьей шубе, стояла возле елки и курила тонкие длинные сигареты, то и дело нетерпеливо поглядывая на часики.

Когда очередной белый окурок с красным следом от губной помады полетел в урну, женщина позвала:

– Мотя, Мотенька, домой!

Собака, тяжело пыхтя, послушно подошла к хозяйке и позволила пристегнуть поводок.

Артемон печально смотрел вслед своей мохнатой подружке и, как только дверь за женщиной в шубе закрылась, лег на подтаявший снег и заскулил.

Карина взяла немного снега, слепила снежок и кинула Артемону. Пес резво вскочил и поймал снежок прямо на лету. Они частенько так развлекались, когда во дворе не было ни одной собаки, с которой Артемон мог пообщаться.

Пока они играли, двери первой парадной распахнулись и сперва вышел мощный черный ротвейлер, а за ним высокий молодой человек. Карина с любопытством уставилась на странную парочку. Парень огляделся, заметил ее с Артемоном и медленно, точно актер в кино, спустил своего пса с поводка. Ротвейлер грозно копнул черными когтями снег и ринулся на Артемона. Пудель в ужасе взвизгнул и бросился прочь.

– Эй! Не смей! – закричала девочка, кидаясь мощному псу наперерез.

Ротвейлер даже не подумал остановиться и опрокинул ее навзничь. На мгновение огромный мокрый нос сунулся ей прямо в лицо, а затем здоровенная лапа наступила на шею.

– А-а-а-а, – завизжала Карина, закрывая лицо ладонями.

Другая лапа пса нажала ей на живот. Ротвейлер прошелся по своей жертве и с грозным лаем помчался за улепетывающим Артемоном.

– Он совершенно безобидный, – послышался низкий хрипловатый голос.

Юноша в строгом черном пальто протянул ей руку, обтянутую кожаной перчаткой.

Карина не сразу приняла руку, а какое-то время разглядывала странного молодого человека. Его утонченные черты лица, холодные бледно-голубые глаза, обрамленные черными ресницами, изящные темные брови и зализанные гелем белоснежные волосы смотрелись тут – посреди самого обычного дворика Петербурга – подобно чистейшей воды бриллианту в телеге с навозом.

«Так вот, значит, кто к нам переехал на пятый этаж...» – ухватываясь за его ладонь и подымаясь со снега, подумала Карина, продолжая рассматривать юношу.

– Олег, – учтиво склоняя голову, точно какой-то лорд, представился сосед.

– Карина, – промямлила она в ответ, боясь даже представить, какой замарашкой выглядит рядом с ним – этакими франтом.

Раздался громкий визг. Черный ротвейлер все-таки настиг Артемона и прижал своей тушей к земле.

– Арто-оша! – испуганно воскликнула Карина.

– Не нужно беспокоиться, Дьявол просто играет.

– Дьявол?! Играет... – Она видела, как сжался в комочек от страха ее любимец, и «не беспокоиться», как то предлагал новый знакомый, никак не могла.

– Отгони его, пожалуйста, Артемон не привык...

Олег холодно посмотрел на нее, потом перевел взгляд на собак, медленно, как если бы проделывал это перед камерой, снял перчатки, сложил и похлопал себя ими по бедру. В ту же секунду грозный ротвейлер оказался возле его ноги.

– Мы из Англии, – обронил юноша, затем обвел скучающим взглядом двор и добавил: – Поживем тут некоторое время.

Артемон боязливо подошел и спрятался за хозяйку.

– А я никогда не была в Англии, – поддержала разговор Карина.

Губы юноши искривились.

– Я так и подумал.

Весь его облик демонстрировал столько презрения, что ей стало досадно за себя, за свой город и за мрачный двор с обычной елкой и самодельной лавкой. Карина погладила все еще напуганного знакомством с Дьяволом Артемона и как можно беспечнее произнесла:

– Ну, мы пойдем, нам пора, рада была знакомству.

Олег наклонил голову.

– Полагаю, увидимся еще, Карина.

– Конечно. – Она смущенно улыбнулась и, не поднимая на него глаз, бочком прошла мимо. Ей едва хватило терпения преодолеть расстояние до парадной шагом и не перейти на бег.

Дома, после того, как скинула сапоги, Карина первым делом побежала в комнату дедушки с бабушкой и посмотрела в окно.

Сосед все так же стоял на том месте, где она его оставила, а ротвейлер теперь чинно, как то, видимо, и положено тем, кто из Англии, прогуливался по дворику. Точно и не гулял вовсе, а нес службу.

– Внуча, ты чего к окну прилипла? – спросил дедушка, откладывая на полку книжку в стареньком переплете.

– Да так. – Карина отошла от окна. – С нашим новым соседом познакомилась.

– С младшим? – поднял седые брови дед.

– Ага, ты его видел?

– Как же, как же... такой весь лощеный, трудно его не заметить – пижона. А отец у него толковый мужик! Ученый! И матушка приятная. – Дед вздохнул. – Единственный ребенок в семье, оно и понятно, как тут не разбаловать. Из Англии он, понимаешь ли...

Карина засмеялась.

– Ничего, кажется, они тут ненадолго.

– Посмотрим. – Дедушка поднялся с кресла. – Пойду чаю поставлю, бабушка вот-вот вернется. За лекарствами в аптеку пошла. Пойдем, Кариша, мамка тебе там что-то вкусное к чаю купила, нечего высматривать по окнам всяких щеголей.

Карина любила сидеть вечерами с дедушкой на кухне. Он хоть и был обычно немногословен, но если она что-то рассказывала или спрашивала, никогда не игнорировал и с удовольствием поддерживал разговор.

После чая она сделала уроки: задачи по алгебре, упражнение по русскому, выучила формулы по физике.

Пришла из аптеки бабушка, вернулись с работы папа с мамой. В их семье было принято ужинать всем вместе. И даже не столько принято, сколько это всем нравилось.

Иной раз, наблюдая, как бабушка заботится о дедушке, папа о маме и все друг о друге, Карина думала о том, что было бы, не будь у нее такой замечательной семьи? У некоторых одноклассников отношения с родителями складывались не так гладко, а у кого-то и вовсе не было бабушек, дедушек, да и родители развелись. Но, несмотря на неприятности дома, у этих ребят на удивление удачно складывались отношения в школе. С ними дружили, им подражали, ими восторгались – именно они были в центре всеобщего внимания. Обделенные любовью в собственной семье мальчишки и девчонки с легкостью завоевывали авторитет у своих сверстников.

– Солнышко, ну почему ты так плохо кушаешь? – спросила мама. – Разве невкусно? Давай котлетку еще дам?

– Все очень вкусно, – улыбнулась Карина. – И еще одну котлету было бы неплохо.

– Прожорливая девочка, – рассмеялся папа.

Карина тоже засмеялась. Каждый день она буквально купалась в родительской любви. В их квартире всегда царила какая-то нереально праздничная атмосфера – светлая и теплая. Точно вместо люстры над головой светило солнце. Стоило же выйти за порог, как сказочный мир рушился и каждый его осколок норовил угодить именно в нее – не привыкшую просить о любви.

Бабушка намазала хлеб маслом и положила на него кусок колбасы.

– Кому?

– Карине, – в один голос сказали папа с дедушкой.

Ее любили просто так. Не нужно было модно одеваться, укладывать волосы, выдавать остроумные шутки, нравиться красивым парням, не нужно было никому ничего доказывать и пытаться обратить на себя внимание. Любовь семьи и без того принадлежала ей.

После ужина никто не уходил с кухни. Пили чай или морс, смотрели телевизор, какую-нибудь передачу, которая нравилась всем, разговаривали. Эти вечера она бы ни за что на свете не променяла на симпатию к себе каких-то малознакомых людей.

«Всего сразу не бывает, – утешала себя Карина, прохаживаясь по комнате, – если в чем-то одном человек счастлив, то в другом обязательно будет наоборот. И кто знает, возможно, моя счастливая доля – это и есть та редкостная удача, которая выпадает, как „зеро“ в рулетке. Ну вот кто может похвастаться самой лучшей на свете семьей? А мальчишки симпатичные засматриваются на многих, и друзья, подружки есть у всех. Пусть меня не замечают продавцы, соседи и очень многие люди, я не обделена счастьем. Просто счастье, оно бывает разное. Нужно понять свое, оценить по достоинству, и все встанет на свои места».

Раз в неделю ей обязательно требовалось сказать себе это, чтобы хоть чуть-чуть перестали душить огорчения из-за неудач за пределами квартиры.

Артемон с любопытством наблюдал за ее хождениями, а когда она смотрела на него, радостно стучал об пол хвостом.

Наконец ей надоело думать о счастье, об отношениях с окружающими и совсем немного о новом соседе. Карина устроилась с ноутбуком на подоконнике.

За последние дни в ее виртуальном дневнике прибавилось постоянных читателей. Под двумя записями велись бурные дискуссии, и что самое удивительное, о хозяйке дневника все и думать забыли. Девчонки обсуждали героев ее записей, рассказывали о своих отношениях с парнями, обменивались шутками, приглашали в свои дневники, одна, особо бойкая, даже выставила свои фотографии. А Black Night с Мыльным пузыриком, самыми первыми добавившие ее дневник в «избранное», продолжали друг друга цеплять. И радовало в этом только одно: в отличие от других постоянных читательниц они о ней не забыли.

Карина именно так и хотела поступить, набраться храбрости и попросить девочек перестать ссориться у нее в дневнике. Но о подоконник что-то приглушенно стукнулось, и ответ Black Night пришлось отложить. За окном снова маячил белый лист. На нем было что-то написано черным маркером, но листок крутился на нитке и прочитать не удавалось.

Сердце забилось сильнее.

«Неужели это англичанин с пятого? Просто нереально, чтоб о-о-он...» У нее в голове не укладывалось, как может юноша с такими холодными глазами и манерами лорда развлекаться подобным образом.

«Может, ему одиноко? Новый город, ни друзей, ни подруг... А если это не он? То кто? Неприветливый старик отпадает сразу, пожилая тетя Маша тем более. Девушка, которой и дома не бывает, навряд ли, остается только...» У нее дыхание перехватило от мысли, что расфуфыренный Олег шлет ей записки.

Лист перестал крутиться, и она прочитала: «Спокойной ночи! У вас замечательные кактусы».

Карина посмотрела на письменный стол, где стоял маленький горшочек с двумя крохотными кактусами.

– А как же он узнал про них? – Девочка отставила ноутбук, как в прошлый раз, открыла форточку и втянула листок в комнату. – Почему он вообще про кактусы написал? – недоумевала Карина, глядя на старательно выведенные черные буквы. – Кактусы-кактусы... Ну конечно! – осенило ее. – Он же из Англии!

«Там принято начинать беседу с обсуждения погоды и чего-то нейтрального. Вот балда, сразу можно было догадаться!».

Карина открыла красный фломастер, под черной надписью вывела: «Спасибо» – и задумалась: «Как же обратиться? На „Вы“ или на „ты“? Мы ведь уже знакомы, почему он написал „Ваши кактусы“, а не твои? Напишу-ка и я тогда повежливее». После недолгих раздумий она приписала: «И вам добрых снов».

Листок с посланием отправился в ночь, а Карина вывела из «спящего» режима ноутбук. Ей все еще хотелось написать Black Night и Мыльному пузырику любимую фразу кота Леопольда: «Ребята, давайте жить дружно» – и, возможно, придумать еще одну – третью запись. После подслушанного разговора Светы с Галей она ощущала себя странно. Совпадения в ее жизни бывали и раньше, но вспомнить хотя бы одно серьезное – нечто такое, чего не случалось у каждого второго человека буквально каждый день, не могла. Она перечитывала свою первую запись в дневнике, в мельчайших подробностях вспоминала рассказ Светы и никак не могла понять, почему ее выдумки вдруг сбылись.

В своем дневнике Света писала о воссоединении с Ромой, выкладывала их новые совместные фотки и буквально выплескивала на виртуальные страницы позитив радостными смайликами и сердечками.

В школе ребята держались за руки, ежеминутно целовались и выглядели как никогда счастливыми.

Карине нравилось за ними наблюдать. Света была довольна, никого не задирала, много смеялась – не зло, по-доброму, очень мило у нее получалось. А Рома опять превратился в хорошего, улыбчивого мальчика, по которому втайне вздыхали девчонки. Любовь воистину творила с людьми чудеса, делала их лучше: красивее как внешне, так и внутренне.

Пока Карина бродила по чужим дневникам, в ее собственном появились еще две девочки, сразу же добавившие ее в «избранное». Дневники обеих оказались открытыми, и после прочтения парочки записей она вошла в свою ленту друзей, где самой первой в списке неожиданно оказалась Black Night.

«Все-таки открыла для меня дневник», – обрадовалась Карина, кликая по записи под названием «Умереть». Ее перенесло в дневник Black Night, оформленный в темных тонах. В эпиграфе[4] стояла черная картинка с изображением безобразной кровавой кляксы, а под ней находилась красная надпись: «Я буду смотреть на этот мир сверху вниз до тех пор, пока он будет смотреть на меня свысока».

– Почитаем-с, – в предвкушении улыбнулась Карина. Ей с самого начала очень хотелось узнать о жизни агрессивной Black Night, приоткрыть завесу в ее темный мир, и наконец такой шанс представился.