Психология личности.

8.1. Личность типа А как психологический феномен.

Понятия «личность типа А» и «поведение типа А» пришли в психологию личности из психосоматической медицины. М. Фридман и Р. Розенман (Friedman M., Rosenman R., 1975) подробно описали этот тип, особенности его поведения и психосоматические последствия, к которым такое поведение приводит. Анализ этих и многих других исследований в конце концов привел к формированию достаточно стойкого убеждения, что поведение типа А и обладание личностными особенностями этого типа являются фактором риска психоэмоционального дистресса.

Что же входит в понятие «личность типа А» и в паттерн А-поведения? Ядром личности типа А является сильно выраженное стремление к первенству, социальному превосходству, восприятие жизни как арены конкурентной борьбы, всегда актуальное желание быть неизменно первым, лучшим. Причем желание быть первым и лучшим во всем, чем занимается личность типа А. Не только в основном деле, в профессии, но и во всех второстепенных делах и в хобби. Важно быть первым в своей профессиональной деятельности, но важно быть лучшим и при игре в футбол или теннис, например. А если занялся коллекционированием, то «моя коллекция должна быть лучшей». И так во всех сферах социального взаимодействия личности типа А. Кроме того, для личности этого типа на поведенческом уровне характерно яркое проявление активности, напряженности, амбициозности, часто несдержанности в проявлении чувств, напористости и нетерпеливости в достижении цели. При встрече с препятствиями на пути к достижению поставленной цели личность типа А часто может проявлять не только настойчивость, но и агрессивность. Однако подчеркнем, что ядром личности является именно отмеченная выше доминирующая мотивация первенства и социальной конкуренции.

Другое часто употребляемое название личности типа А – «коронарный тип». Не случайно фундаментальная работа М. Фридмана и Р. Розенмана, посвященная описанию феномена личности типа А, называется «Тип А и его сердце». Многочисленные исследования констатируют, что сердечно-сосудистые заболевания (инфаркты, инсульты) встречаются у личностей типа А примерно в два раза чаще, чем у других людей. Это обстоятельство естественным образом связывается специалистами с личностными и поведенческими особенностями людей типа А.

Стрессогенность такого личностного паттерна и такого поведения признается очевидной. Очевидным признается и рассмотрение поведения типа А в качестве фактора риска психоэмоционального дистресса.

Распространенность личностей типа А неодинакова в разных социокультурных популяциях и колеблется в пределах от 45 до 76 %. Таких людей больше в городах, чем в селах, их больше также в социально-экономически более развитых регионах (и странах), чем в менее развитых. Объединяя эти две тенденции, следовательно, можно говорить, что максимальная концентрация людей типа А будет наблюдаться в городах социально-экономически более развитых стран, а минимальная – в селах, которые находятся к тому же в слаборазвитых регионах.

Дополнительную интересную информацию на этот счет дают исследования феномена долгожительства. В начале 1980-х гг. было завершено крупное комплексное совместное советско-американское исследование феномена долгожительства. Предметом изучения был образ жизни как самих долгожителей, так и других людей из тех регионов, которые дают высокий процент долгожителей. В СССР исследование проводилось в республике Абхазия, а в США – в штате Кентукки. Исследование носило многоаспектный характер: изучались медицинские, социальные, психологические, этнографические аспекты проблемы. Было получено много интересных данных, касающихся образа жизни, способствующего долгожительству. Нас же в первую очередь интересует следующее. Оказалось, что поведение и личностные установки типа А нехарактерны как для самих долгожителей, так и вообще для образа жизни людей в обследованных регионах. Хотя в исследовании прямо и не использовался термин «тип А», но содержательный анализ выявленных и описанных поведенческих и личностных особенностей позволяет сделать именно этот вывод. Так, известно, что потребность в признании и в уважении является одной из базовых потребностей личности. Однако оказалось, что абсолютное большинство обследованных в связи с феноменом долгожительства людей не связывают реализацию этой потребности с конкурентным поведением, с достижением победы, социального превосходства над другими. Путями и критериями достижения уважения является нечто иное. А именно обилие родственников и друзей, их желание советоваться с человеком по собственным личным, семейным и бытовым проблемам и т. п. Таким образом, сам уклад жизни никак не подталкивает, не стимулирует и не актуализирует в человеке личностные и поведенческие особенности типа А. Однако далеко не так обстоит дело во многих других социокультурных средах, и особенно в регионах, продвинутых в плане урбанизации и социально-экономического развития, т. е. в так называемых цивилизованных регионах и странах. Очевидно, можно с большим основанием утверждать, что тип А – это тип личности и поведения, который не только одобряется, но и культивируется современной цивилизацией.

Итак, напомним, что в настоящее время очевидным признается рассмотрение поведения типа А в качестве фактора риска психоэмоционального дистресса и коронарных заболеваний. При этом считается, что таким психотравмирующим фактором для личности типа А является неуспех в социальной конкуренции, который рассматривается на субъективном уровне как фрустрация доминирующей мотивации – мотивации первенства, достижения, победы. Однако имеются экспериментальные данные, которые могут внести существенные коррективы в сложившиеся представления о том, что сам по себе неуспех в социальной конкуренции всегда является для личности типа А безусловным фактором психоэмоционального дистресса. Вместе с тем мы можем с сожалением и некоторым удивлением констатировать, что эти экспериментальные данные до сих пор не стали предметом должного внимания, а потому как в литературе, так и в устных докладах сохраняется традиционная оценка любого неуспеха как основного фактора дистресса личности типа А.

Остановимся на эксперименте (Glass D., 1982), который ставит под сомнение сложившиеся представления о том, что любой неуспех в социальной конкуренции всегда является для личности типа А безусловным фактором дистресса. Людей типа А и типа Б пригласили поиграть в настольный теннис (под типом Б понимаются личности, для которых стремление к первенству не является значимой мотивацией, и именно поэтому они составляют противоположность личности типа А). В опытах участвовали молодые люди обоих типов, лишенные таких факторов риска коронарных заболеваний, как гипертония, атеросклероз, диабет, ожирение и курение. Каждому испытуемому предлагали сыграть девять партий в настольный теннис с другим испытуемым. В течение всей игры с помощью специального оборудования постоянно измерялись артериальное давление, частота пульса, содержание адреналина и др. Эксперимент вполне мог бы рассматриваться как чисто медицинский, в процессе которого изучается реакция организма на физическую нагрузку. Однако в действительности эксперимент носил вовсе не медицинский, а психологический характер. Дело в том, что партнером испытуемых по игре, который также был представлен как участник эксперимента, на самом деле был помощник экспериментатора – специально приглашенный теннисист высокого класса. Перед ним стояла одна задача – выигрывать. Гипотеза исследования понятна. Так как ядром личности типа А является мощная ориентация на победу, выигрыш, успех, то проигрыш как блокирование реализации этой мотивации должен приводить к серьезному психоэмоциональному напряжению. У людей типа Б такой реакции на игровое поражение быть не должно. Эксперимент провели по всем правилам. Все испытуемые проиграли. Но… Значимых различий по уровню психоэмоционального напряжения, по всем фиксируемым психофизиологическим показателям между группами людей типа А и типа Б обнаружено не было. Уже сами по себе эти факты представляют значительную ценность. Однако эксперимент на этом не был закончен. Следующий этап эксперимента был таким. Помощнику было дано задание не просто выигрывать у испытуемых, но в процессе игры вербально подмечать неуспех партнера, выказывая пренебрежительное отношение к сопернику. Когда эксперимент был проведен по такой схеме, различия между группами А и Б были немедленно обнаружены. В этих условиях все фиксируемые показатели у лиц типа А повышались существенно сильнее, чем у лиц типа Б. Таким образом, не просто соперничество, а превращение его в конфликтное взаимодействие ведет к значительному нарастанию психоэмоционального напряжения у лиц типа А, вызывает у них такие нарушения физиологической регуляции, которые способствуют возникновению коронарной патологии.

Этот эксперимент, а также другие психологические исследования и наблюдения (мы имеем здесь в виду также и наши собственные данные) позволяют сделать и более широкие обобщения. Для личности типа А в социальной конкуренции является фатальным и безусловным фактором психоэмоционального дистресса не сам по себе неуспех, а то, как реагируют на этот неуспех окружающие. Более того, в определенном смысле можно даже абстрагироваться и от идеи «направленности реагирования» окружающих, т. е. от акцента на идее, «как» реагируют окружающие на неуспех. Оказывается, само по себе любое подмечание неуспеха личности типа А, подчеркивание и обращение внимания на ее неудачу в конкурентном социальном взаимодействии ведет к росту внутреннего напряжения. Для того чтобы вызвать негативный эффект, такое подмечание неуспеха необязательно должно носить характер отрицательной оценки (пренебрежительное отношение, подтрунивание), но может быть и нейтральным по форме или даже носить внешне положительный характер (сочувствие по поводу неуспеха с акцентированием внимания на ключевых травмирующих дескрипторах «проигрыш», «соперник», «поражение» и т. п.). В одном из наших исследований (Реан А. А., 1987) было обнаружено значительное повышение психоэмоционального напряжения у лиц типа А в ситуации спортивного проигрыша (игра в настольный теннис) при абсолютно нейтральном подмечании соперником неуспеха партнера. Нейтральное подмечание соперником (который являлся помощником экспериментатора) неуспеха партнера состояло в постоянной вербализации счета игры в сравнительной форме: «4: 1, я веду», «6: 2 в мою пользу» и т. д. Такого негативного эффекта не отмечалось, когда игра шла в основном без комментариев или вербализация не была связана с подмечанием неуспеха партнера («смена подачи», «шарик ушел» и т. п.).