Как продлить быстротечную жизнь.

Вода «слушает» музыку.

Осталось нам рассмотреть последнюю рекомендацию Ю. Андреева – подзвучивание воды музыкой.

Мне почему-то кажется, что эта идея подсказана фантастикой Станислава Лема – вспомните его живой океан, имеющий разум («Солярис»). Трудно поверить, что вода, «прослушав» музыку, станет от этого лучше. Но даже если мы мысленно и допустим, что такое возможно, то все же хотелось бы не просто в это поверить, но и увидеть доказательства. И такие «доказательства» нам пытается дать японский исследователь Масару Эмото. В его книге «Тайная жизнь воды» (2006) говорится, что вода может слушать музыку, наш голос, различать смысл слов, видеть изображения на снимках (лиса, лес и т. п.). Этот автор выступал во многих странах мира, и везде его лекции вызывали бурный восторг. И в России, и на Украине во многих печатных изданиях уже имеются ссылки на этого автора. Но, по моему мнению, книга этого японского автора показывает, как рождаются не открытия, а сенсации. Попытаюсь кратко пояснить свое мнение и тем, кто читал эту книгу, и тем, кто впервые слышит о ней. Суть эксперимента заключалась в том, что замораживалось 50 образцов исследуемой воды при температуре минус 20 °C. Например, бралась вода, которая перед этим «прослушивала» красивую музыку. Затем эти замороженные образцы выносились в помещение, где температура поддерживалась минус 5 °C. И здесь на исследуемых образцах начинали расти снежинки, а экспериментатор фотографировал их и делал выводы по полученным снимкам. Красивая музыка давала красивые правильные снежинки, а, например, плохое слово в адрес исследуемой воды давало в результате или уродливые снежинки, или их вовсе не было. Читая эти строки, можно и в самом деле подумать, что некая связь снежинок с полученной водой информацией все же просматривается. Так можно подумать только в том случае, если не обращать внимания на тот факт, что снежинки растут не из образцов, а из атмосферной влаги, и поэтому исследуемая вода (в образцах) и вода, из которой образовались снежинки, ничего общего не имеют, да и структура льда образцов и снежинок совершенно разная. Замороженные образцы в этом случае дают переохлажденной атмосферной влаге в той комнате, где происходит эксперимент, всего лишь центры кристаллизации, на которых и зарождаются снежинки. И в принципе на любом из образцов (и на том, который «слушал» красивую музыку, и на том, которому адресовалось плохое слово) должны рождаться примерно одинаковые снежинки. Так оно на самом деле и происходит, а если быть более точными, то на 50 образцах одной и той же воды оседает одна или две красивые снежинки, а на остальных или вовсе их нет, или они уродливые, так как само зарождение этих снежинок на образцах является всего лишь случайностью. И вся эта картина больше зависит не от образцов, а от влажности в том помещении, где производится съемка, но только не от той «информации», которую якобы «получила и помнит» исследуемая вода. А «выводы» по этим редким снежинкам экспериментатор делал такие, какие он уже заранее прогнозировал на данный момент. Я не могу уверенно сказать, понимает ли сам экспериментатор, а главное, активный пропагандист таких необыкновенных способностей воды, всю ошибочность своих экспериментов, но я уверенно могу сказать, что вода ничего не видит, не слышит и не помнит, и никому еще не удалось переубедить меня в этом.

Здесь очень кстати будет привести очень маленькую цитату из повести Салтыкова-Щедрина «Обманщик газетчик и легковерный читатель»: «Жил-был газетчик, и жил-был читатель. Газетчик был обманщик – все обманывал, а читатель был легковерный – всему верил. Так уж исстари повелось на свете: обманщики обманывают, а легковерные верят. Каждому – свое.

Сидит газетчик в своей берлоге и знай себе обманывает да обманывает. «Берегитесь, говорит: дифтерит обывателей косит!» А читатель читает и думает, что газетчик ему глаза открывает. «Такая, говорит, уж у нас свобода книгопечатания: куда ни взгляни – везде либо дифтерит, либо пожар, либо неурожай…» И все свободой книгопечатания не нахвалятся. «Не знали мы, что у нас везде дифтерит, – хором поют легковерные читатели, – ан оно вон что!» И так им от этой уверенности на душе легко стало, что скажи им теперь этот самый газетчик, что дифтерит был, да весь вышел, пожалуй, и газетину его перестали бы читать».